Старый оружейник тоже был одинок. Его жена и дети погибли во время урагана, в
который попал корабль с семьей мастера Ноймайера на борту. Только старик и
спасся… Янис-Эль поежилась. Ее глаза невольно пробежались по портрету, который
висел на стене за конторкой. Молодая женщина с детьми. В центре сам мастер
Ноймайер — тоже еще совсем не старый, лет пятидесяти, представительный и,
главное, счастливый…
Янис-Эль подошла поближе. Что-то… Что-то такое… Она присмотрелась внимательнее,
при этом привычно погружаясь в себя, перебирая окружающий мир так, словно он
был огромной арфой, а Янис-Эль аккуратно трогала пальцами его туго натянутые
струны… И одна из них вдруг отозвалась чистым высоким звуком. Янис-Эль
распахнула глаза и уставилась на маленькую девочку, что сидела на коленях у
погибшей супруги мастера — рыженькую и улыбчивую. Крошке на картине было
всего года два от силы — возраст детей Янис-Эль, сама никогда с ребятней
ничего общего не имевшая, определяла плохо. Но одно было совершенно ясно —
в отличие от всех остальных на полотне, за исключением самого Ноймайера, только
она светилась каким-то внутренним светом, только она… звучала. Струна
задрожала, Янис-Эль потянула ее на себя, вновь прикрывая глаза… Перед глазами
замелькало словно что-то вроде видеопутеводителя — дороги, улицы, дома, дверь…
И тяжелый кованый молоток в виде волчьей морды у нее в центре…
Неужели?..
— Мастер Ноймайер, — заныла Янис-Эль, делая умильное лицо кота из
«Шрека» (надо признать, на личике юной эльфийки это выражение смотрелась много
естественней, чем на физиономии капитана Иртеньевой, и работало лучше), —
а можно я вам часть суммы за него заплачу… ну… услугой?
— Это какой же? — старик смешливо прищурил один глаз. — Твои
нежные прелести, эльфочка, меня уже лет шесть могут интересовать только с чисто
эстетической точки зрения.
Старик захихикал, Янис-Эль глянула на него сердито и опять мотнула головой.
— Я могу найти вам что-то. Что-то, что вам очень дорого, но что вы
потеряли и не знаете, как отыскать. Я могу. Правда. У меня… дар.
Старик сделался серьезен и даже печален и, вздохнув, отвернулся.
— То, что я потерял, девочка, давно забрала морская вода и боги. И все это
не вернуть, как ни проси. Нет такого дара, который позволял бы возвращать с
того света мертвых.