Если она уступит этому… может, он и пригласит сюда, в лесной
дом, боевых магов. Но кто даст гарантию, что потом по этому
государству, о котором она совсем ничего не знает, не разнесётся
слух, что она… Придётся возвращаться в имение матери…
Она не встала, а с трудом выбралась из-за стола. Чуть
откашлялась, потому что в горле вдруг вспух ком, мешавший и
говорить, и дышать. Хотелось закричать в лицо мужчине, который ждал
её решения, причём ничуть не сомневаясь в нём: «Мне очень хочется
ударить вас по лицу! И не сделаю это только по одной причине: я
знаю, что вы сильней и ловчей. Вы перехватите мою руку, обозлитесь.
И эта злость уже позволит вам не ждать моего согласия на…»
Нет, она выбралась и, глядя этому в глаза, безжизненным голосом,
который сама прочувствовала, сказала:
- Вы такой же, как измигун. Не оставляете надежды на милосердие.
Спокойной ночи.
И поспешно выскочила из кухни, страшась, что он её догонит. А
кухонная дверь закрывалась очень плотно – Алиса это уже знала. Если
что – никто не услышит.
Успокоилась, только оказавшись у лестницы, где и застыла
ненадолго. Там, где устроились спать мужчины, было так темно, что
разглядеть человеческие фигуры довольно сложно. Лошади вздыхали и
всхрапывали, едва намеченными силуэтами вырисовываясь во тьме:
горевшая свеча стояла только на цоколе камина. И со всех сторон –
шуршание и скрежет… Как только мужчины спят под эти жутковатые
звуки…
Подхватив передние полы юбки-распашонки, Алиса побежала по
лестнице. Верхние ступени, совсем скрытые от свечного огня,
прятались во мраке. Именно здесь, в самом тёмном месте лестницы,
Алиса и присела. И выплакалась – беззвучно, но с такой горечью,
какой от себя не ожидала.
Сначала переживала разговор с Мичилом и думала о человеческой
гнусности. Слёзы хлынули с новой силой, как только Алиса вспомнила
о возвращении в имение матери. Пока представлялось, что они,
втроём, избегнут страшной смерти, уйдя из лесного дома, было ещё
ничего. Но только сейчас девушка поняла и увидела во всей красе,
что ждёт её дома. Ведь к матери она вернётся оболганной. Если мать
здесь та, что была в том мире, Алисе либо ходить по улицам с гордо
поднятой головой, но ёжась от шепотков за спиной, либо свету белого
не видеть, спрятавшись в доме…
Если бы не Виктор и Лула…
Она осталась бы в лесном доме, несмотря на угрозу измигунов. Он
не потерял своего очарования даже сейчас, когда обнаружилось, что
его стены – слишком хлипкая защита от кошмарных тварей. И он же –
единственное пристанище для человека, который в этом не познанном
им мире пребывает лишь третьи сутки. Он убежище – единственное
понятное и «обретённое» на законных основаниях.