- Ну, как? – лукаво посмотрел я на своего управляющего. –
Красота?
Ясные глаза Мурзина вспыхнули лихорадочным огнем. Кончиками
пальцев он коснулся хрома, провел по крашеной раме, потрогал
кожаное седло. Похоже, он станет настоящим фанатиком
мототехники.
- Боже мой, - восторженно сказал он, - какой конь! Каков
красавец! Надо же, Василь Иваныч, никогда не думал, что смогу
увидеть. Мотоцикл!
Он ходил вокруг разодранного ящика и едва ли не облизывал
«Руслана». Я кивнул парням:
- Там бутыли с бензином и маслом должны быть. Найдите.
Они кивнули и снова погрузились в развалы. Ну а пока они искали
топливо, я скинул с себя пиджак, закатал рукава и из недр коляски
выудил инструменты – ключи и отвертки. И пригласил управляющего
помочь. На пару с ним освободили застоявшегося коня из плена.
Поставили и прикрутили коляску. Дело, в общем-то не сложное,
особенно когда знаешь как.
А мои помощники до сих пор так и не вылезли из развалов.
- Ну, вы там что провалились? Найти, что ли не можете? –
прикрикнул я в эту Хеопсову пирамиду.
- Нет, Василь Иваныч. Не можем, - прозвучал приглушенный голос.
– Тяжелое все очень. Щас мы отодвинем еще чуть-чуть….
Раздался натужный выдох и что-то там внутри заскребло по
бетонному полу, а затем с грохотом упало. Громко заматерился Петро,
ругаясь явно на своего напарника.
- Эй, вы там как, живы?
- Да нормально все, живы мы, - ответили через некоторое время
орлы. А затем радостно добавили. – Нашли мы ваш бензинчик. Сейчас
достанем.
Они выволокли стеклянную бутыль на два ведра в которой
плескалась золотистого цвета масляная жидкость. С горловины сбили
сургуч, Павло сунул под пробку нос и удовлетворенно
констатировал:
- Он самый - бензин.
- Теперь масло доставайте, - напомнил я. - Оно в желтой канистре
из жести должно быть.
- Ага, щас. Вроде видели такую.
Мотоцикл к бою привести оказалось не так сложно. Топливо,
разбавленное маслом, нашло приют в бензобаке и я, подкачав
чуть-чуть насосом, ударил ногой по кик-стартеру. И едва мотор
схватил, слегка прибавил газу. Из выхлопной трубы вывалило густое
облако дыма, окутавшее счастливого Мурзина, а недостроенное
помещение наполнилось громкой трескотней, которая, впрочем, по мере
прогрева стало превращаться в довольное, утробное ворчание. Павло с
Данилом одобрительно матернулись, показывая свое полное
удовлетворение.