- Сколько?
Он не ответил сразу, подумал. Затем сообщил, что для сметы ему
нужен новый план строительства. Я примерно обрисовал, что хочу
видеть. То, что он уже возвел, разделить на три части и одну треть
выделить под производственные нужды. Остальное под склад. Химики
временно будут ютиться в комнатенке построенной на складе, а потом
им надо будет строить отдельное помещение. И лучше всего в самом
безопасном месте, там, где и людей почти не будет.
- Ну, тогда тыщи в три уложимся. Если из дерева, - прикинув,
сообщил он. – Только, Василь Иваныч, вы уж будьте добры, выдайте
мне план строительства на руки. Что б, значица, претензий ко мне вы
более не имели.
- На месте я тебе покажу, как делать надо, - заверил я. – А
оплату материалов и расчет с рабочими будешь производить через
меня.
Он кивнул.
- А ежели того этого? В смысле подешевле достать получится, то
тоже через вас расчет?
- В смысле? – решил уточнить я, хотя уже догадался, о чем он. –
Опять ворованное?
- Ну, зачем сразу ворованное? – с хитринкой в глазах ответил мой
управляющий. – Бережливо сбереженное. Так как, тоже к вам бежать?
Хотите, чтобы офицеры к вам сами ходили?
Дилема, однако. Мне быть запятнанным скупкой ворованных
материалов не хотелось вовсе. И тратить деньги на то, что можно
получить за гораздо меньшее, тоже не нравилось. Я колебался
несколько секунд, затем решил:
- Никакого ворованного материала. Работать по чесноку.
- Как-как?
- Работать честно. Я ясно выразился?
- Куда ж яснее, - развел он руками. – Предельно понятно вы
выразились. Мне теперь и шагу в сторону ступить нельзя.
К строительству Мурзин приступил спустя пару дней. Нагнал с пару
десятков китайцев, нанял несколько русских мужиков, что понимали в
строительстве и сам стал контролировать процесс. Груз, что лежал
горой посреди площадки, наглухо обнес колючкой, да приставил
сторожа, чтоб никто ничего не свистнул. Доски и бревна, напиленные
из корейского леса, привозили несколько дней кряду и сгружали
рядом. Доска и брус были влажные, не просохшие и работать с ними
было тяжело – пилы застревали, а топоры вязли. Конечно, плохая
постройка выйдет из такого леса, но нам много и не надо. Простоит
до конца осады и ладно.
Китайцы получали до удивительного мало. Каждая пара рук
обходилась нам в сорок копеек в день и полфунта риса. Маленькие
росточком, черные лицом, эти работнички вкалывали так, что я диву
давался – откуда у них только силы берутся. Впрягутся вчетвером,
взвалят сырое бревно на плечи и тащат словно мулы, только лбы
утирают. А потом поднимают, кряхтя и громко поругиваясь на своем,
на китайском. И Мурзин, даром, что работодатель, часто подставлял
им свое плечо, не гнушался тяжелой работой. Казалось, даже получал
от этого удовольствие.