Иногда девочки, болтая, уходили вперед, а я, обидевшись, разворачивалась и бежала обратно, к Фреду и Бетти. Там меня сажали на стул лицом к спинке, я сидела неподвижно, ладонями растягивая моток небесно-голубой пряжи, а Бетти сматывала ее в клубки. Или под ее руководством, пыхтя и сопя, я крючком вязала кривые платьица для кукол – моя сестра вдруг ни с того ни с сего из кукол выросла.
В лучшие дни я все-таки добиралась до магазина. Магазин был некрасивым и грязным, но мы привыкли к послевоенному запустению и не замечали его. Двухэтажное деревянное здание, посеревшее от непогоды. Стены – в заплатках из рубероида, а на входной двери-ширме и возле окон прибиты разноцветные металлические вывески: «Кока-Кола», «Севен-Ап», «Чай «Салада». Внутри стоял сладковатый унылый запах старых универмагов – запах вафельных рожков под мороженое, печенья «Орео», леденцов на палочке и лакричных сосалок в открытых картонных коробках на прилавке. И еще – этот острый привкус сухой гнили и пота. Бутылки с газировкой хранились, пересыпанные кусочками льда, в металлическом кулере с водой. Ледышки таяли и становились гладкими, как стекляшки, что мы находили в песке на берегу.
Хозяин магазина с женой жил на втором этаже, мы их почти никогда не видели. Торговали посменно две их дочери. Обе смуглые, загорелые – в шортах и топах в горошек. Одна дружелюбная, а вторая, та, что моложе и худее, была неприветливая. Она брала у нас монеты, молча кидала их в кассу и смотрела поверх нас в окно, а над окном висели липучки в мухах, словно обсыпанные изюмом. Смотрела отстраненно, и руки ее шевелились будто сами по себе. Эта вторая продавщица нам ничего плохого не делала – она просто нас игнорировала. У нее были длинные волосы, скрученные в высокий пучок, почти сползающий на лоб. И губы покрашены лиловой помадой.
Первый раз придя в магазин, мы поняли, почему Нэн собирает карточки с самолетами. На серых гладких ступеньках, обняв коленки, сидели двое мальчишек. Моя сестра говорила мне, что мальчишек надо не замечать, иначе будут дразниться. Но эти мальчишки знали Нэн, и они не дразнили ее, а очень даже уважали.
– Есть что-нибудь новенькое? – спросил один.
Нэн улыбнулась, ладонью откинула волосы со лба, поерзала худенькими плечами под пышной блузкой, медленно вытащила из кармана шорт карточки и начала их тасовать.