Опомниться не успела, а руки сделали
своё дело. Мой саквояж был не так уж и полон. Кроме платья, в
котором я приехала, взяла с собой расчёску, зеркальце, сменные
чулки, исподнюю, ленты, вдруг эти порвутся, шарфик, чтобы прикрыть
вульгарное декольте модного когда-то платья. Три года назад модное,
если быть точнее. Ровно три года назад матушка сшила мне это платье
в надежде, что я привлеку внимание и найду себе мужа, гуляя в
местном сквере — самое распространённое место для знакомства
одиноких людей. Но кроме трех случаев, не оставивших после себя
даже приятных воспоминаний, похвастать мне было нечем. Все до
единого неизменно меняли своё отношение, едва узнавали, что я росла
без отца.
Как его звали, мне было неизвестно.
Поэтому я носила матушкину фамилию. Неожиданно для всех орчиха
повернулась ко мне и проронила:
— Интересно, что я тут делаю?
Моргнула один раз, другой. И
невменяемо уставилась на неё. Разве я такое спрашивала?
— Ну, ты всё время смотришь на меня
и гримасничаешь.
— А… — Я смущённо потупилась. —
Нет-нет! Дело в другом, я ушла в свои мысли. Вспоминала неудачные
случаи в жизни.
— Вот как? — Мэри уселась на
кровать, скрестила ноги и потянулась к блокноту.
— Это не для записи! — поспешила
предупредить я. — Только не надо об этом упоминать!
— Что? — удивилась эльфийка. — У нас
тут репортёр?
Смышлёная, однако! Слов нет.
— А-а-а, — орчанка хмыкнула. — Так
вона чё. А я думала вы реально сюда, ну, за женихами.
Все трое фыркнули на один манер (и я
в том числе).
— Я из племени Омш’Агор, племянница
вождя Хаму’Ша и меня бросили, — призналась Оша без обиняков. — Я
была обещана Улаг’Оры, но он выбрал другую. С тех пор на меня стали
коситься и считать прокажённой. Приносящей неудачу. Строить семью с
брошенной невестой — накликать на себя проклятье предков. Поэтому я
ни на что не надеюсь. Но тут кормят и спать можно. А как всё
закончится, решу, куда отправлюсь дальше.
После долгого рассказа орчанки в
разговоре повисла пауза. Мы дружно переглянулись и я взяла
слово:
— Меня не бросали, но и замуж брать
тоже не спешат. А мне уже двадцать семь.
— По человеческим меркам это много
для незамужней, — эльфа произнесла тихонько. Вопреки сказанному,
мне не показалось, что она издевается. Скорее сочувствует. Однако
её следующие слова заставили взглянуть на ситуацию немного
иначе: