— Пообещайте.
— Ну хорошо. Обещаю. Доволен?
Лук с такой силой бросил стрелу в мишень, что
на миг показалось: между ними — луком
и мишенью — легла личная вражда. Легкое костяное острие
с треском расщепило доску. Штык хмыкнул и потянул
за красное оперение следующую стрелу. Красным Крот помечал
стрелы со стальными наконечниками.
— Давай-ка после обеда сгоняем по южному рукаву
до заднего склона горы, — примирительно сказал
Штык, — Крот говорил, что там охотится иногда на зайцев.
А я уже чувствую, что готов бить настоящую дичь. Крот
с Булем послезавтра вернутся — а у нас свежая
зайчатина на столе.
Отплывая с Булем на три дня, Крот наказывал Хомяка
почаще вытаскивать на нетяжелые физические работы,
а потом заставлять побольше есть и спать.
Да и самому Штыку уже хотелось как следует размяться
и ощутить твердую землю под ногами.
— Да разве это зайцы, — рассеянно возразил Хомяк.
— Название одно. И жрут не пойми что.
А мясо — как резина.
— Ничего, — бодро сказал Штык. — Сплаваем,
поохотимся. Ты немножко погребешь, чтоб мышцы поработали,
развеешься. Заодно, каменной смолы наберем — Крот все равно
за ней собирался.
— Не велел Крот без него на берег
соваться, — сказал Хомяк, переводя взгляд на Штыка.
— Да брось. Старик перестраховывается во всем.
Мы с Булем уже плавали несколько раз, там и аномалий
по пути не так много. А после обеда есть пара
«окон», когда активность аномалий понижена. Все хорошо будет. Хоть
по твердой земле походим.
— Катамаран возьмем? — все так же рассеянно
спросил Хомяк, поворачиваясь лицом к далекому берегу южного
рукава озера.
— Давай лодку.
Несмотря на возможность следить за всем, что происходит в
Зоне и даже далеко за ее пределами, чаще всего мое внимание
приковано к подковообразному озеру, где в плавучем доме обитают
трое людей, не так давно буквально выдернувших меня в мое нынешнее
состояние. До того момента, как на Поле Чудес появилась эта троица,
я ни о чем не думал, да и вообще походил больше на печального
призрака, которому земные страсти не дают успокоиться в
могиле.
Помню чувство страшной тоски, сжимавшей мою, уже
несуществующую на тот момент, грудь, и невыносимую горечь
понимания, что ни увидеть сына, ни помочь ему в беде, мне больше не
удастся. И вот однажды, прямо посреди самого жуткого места Зоны,
где плотность и мощь аномалий практически не оставляет
неподготовленному человеку шансов на выживание, я увидел Сашку. Мой
сын брел, спотыкаясь, вслед за двумя немолодыми людьми, и вся эта
дичайшая процессия двигалась прямо в самый центр аномального
скопления. Вдобавок, на краю Поля Чудес стояли люди в черно-красной
униформе, не давая Сашке и двум его поводырям выйти обратно. Я
испытал самый настоящий шок. Вокруг моего сына бушевали аномалии. И
жить ему оставалось считанные минуты.