— Катамаран подан, — шутливо сказал Штык. — Есть
еще пара весел?
В четыре весла, с двумя дисарами на борту,
катамаран на спокойной воде ночного озера поставил, наверное,
местный рекорд. Выбираясь на берег в конце северного
рукава и поднимаясь по склону горы — надо бы
попрощаться с домом, ребяты, сказал Крот — они продолжали
слышать ожесточенную автоматную перестрелку вокруг лагеря
«свободников». Протяжный стон, раздавшийся откуда-то с заднего
склона горы, услышал только Штык. Немного постояв, всматриваясь
в темноту, он вздохнул и двинулся
за остальными.
Сверху ночное озеро всегда смотрелось особенно эффектно. Они
замерли, разглядывая огненные всполохи в толще воды, частые вспышки
выстрелов на берегу и почти неразличимую тень дома, неотвратимо
скользящую над подводными всполохами прямо в сердце мощнейших
донных аномалий.
Тяжело раненного Хука, Ганс на руках дотащил
до лодки.
— Дом, — хрипел Хук, — нельзя отдать им дом.
Там наши, там продержимся. И тогда озеро — наше.
И все это место — наше.
Ганс почти не слушал своего командира. Уложив его
на дно лодки, он столкнул ее в воду
и забрался следом сам. Пулемет лежал тут же,
а больше Гансу ничего и не нужно было. Подгребая
веслом, то с правого, то с левого борта,
он не думал об опасности аномалий. Не повезет,
так не повезет. Все равно ничего с этим он сделать
не мог. Зато дом впереди становился все ближе, и, стараясь
попасть к нему как можно быстрее, Ганс напрягал последние
силы. Странное дело, но ему казалось, что дом не ждет
покорно, пока на него высадятся новые хозяева,
а испуганно удирает прочь, не желая даваться в руки
чужакам.
— Не уйдешь, — сипел ему вслед Ганс, налегая
на весло.
И дом не ушел. Вскоре лодка ударилась бортом
о платформу и Ганс тут же привязал
ее за кусок доски, торчащей из настила. Труднее
всего оказалось перетащить на платформу грузного Хука.
На крики никто не отзывался и Гансу пришлось
корячиться самому. Потом настала очередь пулемета. Его Ганс сразу
установил на сошки и пристегнул коробчатый магазин.
Только убедившись, что все готово к обороне, Ганс двинулся
на поиски своих людей. В доме никого не было. Свет
не включался. Темнота и тишина. И сколько Ганс
не звал, никто ему не отозвался.
— Плохо дело, — устало сказал, он возвращаясь
к Хуку. — Напугал ты их, видимо, своими угрозами,
вот и свалили куда-то.