Оказалось, что у такого способа перемещения есть очень
важное преимущество: большинство аномалий размещалось
на поверхности земли, или даже ниже этого уровня. Поднявшись
всего метра на три вверх, Феникс на мелкие аномалии
просто перестал обращать внимание, а рядом с крупными,
деревья, как правило, быстро погибали, поэтому мутант перемещался
только по живым веткам.
Вот здесь то Штык оценил предусмотрительность своего
похитителя. Феникс со своей ношей особо не церемонился,
легко перебрасывая кокон со Штыком с плеча за спину
и обратно, а иногда даже используя его как противовес,
чтобы преодолеть большое пространство между соседними деревьями.
Не будь на Штыке шлема и бронежилета, на нем
давно бы не было живого места от уколов
и царапин ветками. Пока же он отделался лишь
нескольким болезненными ссадинами на руках и ногах.
Приближение прохода в аномальных полях Штык не увидел,
а услышал. Треск разрядов в мощных «электрах»,
и резкий запах озона, он принял сперва
за надвигающуюся грозу. Но стоило Фениксу в два
прыжка спуститься на землю, как перед глазами Штыка
на внутренней стороне щитка заплясали бешеные цветные
всполохи. Обилие аномалий подвергло электронику шлема тяжелому
испытанию. Синие и зеленые цвета поплыли размытыми шлейфами,
запутывая и поглощая красные стрелки, белые сетчатые плоскости
и множество цифр, моментально заполнивших все свободное
пространство экрана.
Наушники шлема выборочно приглушили часть звуков, одновременно
усилив другие, и ночь, помимо бесноватого фейерверка перед
глазами, обогатилась десятками щелчков, поскрипываний,
потрескиваний и, временами, оглушительных хлопков.
Феникс без малейших сомнений шагал вперед, уверенно выписывая
замысловатую траекторию прохода в аномальном поле.
— Откуда ты знаешь про «коридор»? — громко
спросил Штык, но ответом его не удостоили.
Электроника шлема справилась наконец с получаемым объемом
информации. Ночь больше не выглядела какофонией цвета
и звука. Зато все вокруг было теперь усеяно цветными
стрелками, сгруппированными в обширные, но все-таки
ограниченные области. Проход между ними выглядел черной
извивающейся змеей.
Вскоре массив аномалий остался позади, исчезли звуки, потускнели
и выцвели буйные краски. Только шлем, переключившись почему-то
в режим ночного видения, иногда реагировал на тепловые,
но невидимые обычным глазом, вспышки, уменьшая яркость всей
проецируемой картинки.