Растеряев ожидания Волховского
оправдал, пренебрёг защитой, и стремительно атаковал в лоб без
всякой подготовки. Оборонительная стойка кокуцу-дати в данном
случае пригодилась бы, чтобы поставить гравитационный щит, но тогда
магии пришлось бы использовать больше, чем позволялось. Катана
уступала шпаге в массе, да и сам Волховский был несколько хилее
верзилы Растеряева. Растеряев колющим выпадом вклинился в защиту
Волховского словно ледокол на полном ходу. Волховскому пришлось
уйти с линии атаки, чтобы в теле не появилось лишнее отверстие.
Но Растеряев не остановился, а
продолжил атаковать пуще прежнего, будто бы позабыл, что в
спарринге стоило сдерживать силы. Он с яростным воплем принялся
размахивать шпагой, пытался зарубить Волховского, и тот удивился,
когда услышал над ухом свист лезвия, и увидел в воздухе длинную
прядь собственных волос. Стало невыносимо жарко от магии шпаги. По
лицу Волховского тут же заструился пот, ладони намокли, но надёжная
обмотка рукоятки катаны позволяла уверенно держать оружие. Повезло,
что Растеряев не воспламенил клинок сразу.
-- Остановите бой! -- кто-то
взволнованно крикнул с трибуны. -- Он же зарубит его!
«Сомневаюсь!» -- пронеслось в голове
у Волховского.
Инструктор никого не собирался
останавливать. Ему было прекрасно известно, сам князь Волховский
обучал княжича ближнему бою, и знал, что Растеряеву вряд ли светила
победа.
Волховский конечно понимал, что если
бы была возможность использовать катану-умбра в полную силу, от
Растеряева на тренировочной площадке осталось бы лишь кровавое
пятно с обломками костей, однако благодаря ограничениям бой стал в
разы интереснее.
-- Убью! – крикнул Растеряев, брызгая
слюной. – Убью, паскуда!
Подобного развития событий следовало
ожидать. Всё же, испанская школа фехтования дестреза сильно
отличалась от школы ити-рю Волховского. Дестреза состояла из
неудержимых взмахов тяжёлой шпагой, которые было невозможно
отразить катаной. Ещё хуже стало, когда Растеряев вошёл в кураж,
воспламенил клинок, и стал размахивать им как ненормальный. Удары
страшной силы обрушивались на Волховского со всех сторон, вынуждая
того отскакивать и уклоняться.
Катана, укреплённая магией, выдержала
бы лобовое столкновение со шпагой. Однако самого Волховского снесло
бы как тряпичного, а потерять устойчивое положение в таком бою –
смертный приговор. Но дело было не только в устойчивости. Из-за
жара шпаги бой на короткой дистанции стал невыносимым. Дождевые
лужи под Растеряевым вскипели, воздух стал настолько горячим, что
вдохнуть его было невозможно. Одно неверное движение в таких
условиях могло стоить Волховскому жизни.