Левую руку снова как-то странно свело. Может быть, стоило
остаться дома и полежать, но тогда снова пришли бы мысли и
воспоминания, от которых я сбежала сюда, в эту глушь.
На берегу озера было тихо. Ветер, поднявшийся до этого, стих.
Как красиво все-таки. Скоро осень. Я поправила платок, повязанный
по-деревенски. Как говорится, по-бабушачьи. Я словно специально
старалась себя состарить. Потому что думать о том, что впереди еще
много лет было невыносимо.
Мостки подо мной жалобно скрипели и прогибались. Ходить по ним
было уже опасно - прогнили почти полностью. Но менять я их не
собиралась - выдержат как-нибудь.
Встав на колени, чтобы подтянуть к себе сеть, я почувствовала
головокружение, резкий прострел в плечо и покачнулась. Сеть
оказалась неожиданно тяжелой, и я неуклюже, словно мешок с
картошкой, свалилась в воду. Она была еще теплой - прогрелась за
день, однако меня словно сковало, и я медленно пошла ко дну, еще не
понимая, что вот-вот умру.
В ушах послышался шум, медленно нарастающий, сплошной и плотный,
словно какой-то серый туман, заполняющий голову. Сознание пыталось
пробиться сквозь него, но тщетно. Я старалась выбраться изо всех
сил, цеплялась за ощущения, запахи и едва различимые звуки. Мне
показалось, что это были голоса. Почему-то детские. Наверное, это
был бред, смешанный с воспоминаниями. Маленькие пальчики настойчиво
тянули меня за руки, трогали лицо и волосы.
- Мама! Мамочка! - детский голос зазвенел совсем отчетливо, и
мне перехватило горло от его пронзительного отчаяния. Неужели это
моя неродившаяся детка зовет меня к себе?
Я невольно рванулась на звенящий от слез голосок и мне удалось
распахнуть глаза - сознание вернулось полностью. Так мне показалось
в первую минуту. Потому что потом мне захотелось снова зажмуриться,
потерять это сознание и очнуться заново - в своем деревенском доме.
Ну или, в крайнем случае, в больнице. Однако то, что я увидела, не
имело ничего общего с хоть какой-нибудь возможной реальностью.
Я находилась в темноватой комнатке непонятного назначения - то
ли спальня, то ли столовая. Стены, когда-то побеленные, были
серыми, в разводах и потеках. Напротив моей кровати выделялось чуть
более светлым пятном окно, занавешенное грязной рваной тряпкой.
Кроме того, стекла, по-моему, еще и порыжелыми газетами были
оклеены.