Ковалёв был типичным майором, дававшим своим солдатам типичное задание: «разобрать к одиннадцати нуль-нуль автомат Калашникова и Устав».
Майор Ковалёв имел обыкновение каждый день прогуливаться по Невскому проспекту от Большой Морской улицы до Фонтанки и обратно. Он носил исключительно рубашки тёмного цвета, какие обычно носят офицеры запаса, не имеющие жён, либо наоборот, имеющие очень практичных жён, которые обычно говорят, мол, нечего светлые рубашки носить – стирального порошка на тебя не напасёшься! Бытует, например, мнение, что у холостяка по всей квартире обязательно разбросаны грязные носки, но это мнение высказывают, в основном женщины, предполагающие, что без их участия мужчина уже не человек, а чёрт знает что – животное грязное какое-то, занимающееся исключительно разбрасыванием носков по всей квартире! Может быть, в отдельных случаях бывает и так, но у Ковалёва грязные носки не валялись по всей квартире, отнюдь. Они аккуратно лежали в одном месте, а именно справа от кровати, и каждую субботу отправлялись в стиральную машину вместе с майками и рубашками в стирку. Если по дороге какой носок и выпадал из охапки, то это не означает, что носки были "разбросаны" по всей квартире, тем более, что он обнаруживался сразу после потери и помещался в стиральную машину вместе со своими собратьями.
Будучи мужчиной средних лет, он стал терять волосы на макушке своей головы и заимел очень представительную плешь, которая была весьма популярна в 50-е годы ХХ века при Хрущёве. Она блестела на солнце, выделяясь ярким пятном на фоне жидких коричневых волос. Имея волосы по природе своей жирные, плешь Ковалёва представляла собой не самое красивое зрелище. Но Ковалёв, перебравшись в Петербург из Бадарминска, отпустил зачем-то волосы на голове, и ходил с жидкими лоснящимися волосиками, закрывающими уши. Имея за плечами общевойсковое командное училище, то есть, имея высшее образование, Ковалёв, тем не менее, не допустил появления на своём лице печати этого образования, и если бы кто заглянул ему в лицо, он бы так и не сказал, что это за человек перед ним: толи сторож колхоза, толи водитель-дальнобойщик, а кто-то вообще сказал бы, что он – частный извозчик. Но уж ничей язык, ни одного человека никогда бы не произнёс относительно майора Ковалёва: писатель, музыкант или учёный. После ликвидации налоговой полиции, майору Ковалёву предлагали работу в самых разных учреждениях, но Ковалёв надеялся получить в Питере должность начальника какого-нибудь экономического департамента областной администрации – экономика ему после работы в налоговой полиции была известна. "Запрещай, и бери. Вот тебе и вся экономика. Отнимай и дели. Вот тебе и вся математика в экономике", – любил поговаривать Ковалёв, хорошо выпивши и смачно закусивши маринованным огурчиком. Он был бы не прочь и жениться, но только в том случае, когда за невестою была бы отдельная квартира в пределах центра Питера или в сталинском доме на Московском проспекте. И такая перспектива уже наметилась, потому читатель может судить сам, каково было положение этого майора, когда он увидел вместо "не носа" пустое и гладкое место.