– Лесь, – мама присела ко мне на диван, – не расстраивайся. Мне должны дать отпускные, и ты вечерами подрабатываешь. Копейка к копейке – и через несколько лет мы окажемся в Париже, – поддержка мамы – то, что меня всегда окрыляло. – Я тебя так люблю, солнышко.
– И я тебя, мам, – прижалась я с благодарностью к самому близкому и родному человечку на целом свете. Конечно, я понимала, что у молодой и шилопопной студентки третьего курса и библиотекаря немного шансов насобирать денег на такую поездку, но всегда нужно верить.
– Я уверена, что твое счастье, доченька, уже в пути. И рано или поздно оно постучится в нашу дверь, – мама была права. Нечего мне киснуть! Лучше продолжу штудировать язык.
– Хотелось бы раньше…
– Хех. Это да…
Стоило нам обняться, как в дверь настойчиво постучали. Похоже, что наш гость был крайне нетерпелив. «Какая Леся, такое и счастье», – подумала я, но сказала другое. Ага, как можно спокойней. Да-да, я и так могу – стараюсь изо всех сил. Зачем? Лучше сейчас не радоваться, чтобы потом опять не огорчаться. М-да, еще и второй раз за день.
– Ты кого-то ждешь? Может, тетя Оля из одиннадцатой обещала зайти, – мама отрицательно помахала головой и продолжила кусать пальцы. Похоже, мама тоже надеялась, что это и есть мое счастье. По крайней мере, я видела, что она искренне верит в удачу, так же сильно, как и я. И пусть другие говорят, что угодно… Семья Вырвихвост еще покажет! Что? Ну да, такая у нас фамилия. Гордая и страшная.
Раз. Два. Три. Смотрю! Я, как зоркий сокол, глядела в глазок и не верила глазам. На пороге стоял высокий и симпатичный парень. Он явно спешил. О-о, наверное, счастью не терпелось увидеться со мной. Но меня не так удивил молодой и темноволосый мачо, как его головной убор. Это был берет! Вне всяких сомнений. Красненький. Как у художника или… француза! Странно, что он носит его в такую жару.
Пока я думала, открывать или нет, мой странный французик обернулся к двери спиной. Что ж, это помогло мне решиться. Я тихонько отворила дверь, стараясь не шуметь. Вдруг, ко мне пожаловал какой-то сумасшедший. Ага, я слышала, как он бубнит себя что-то под нос. И что он говорит? Навострив слух, я все-таки разобрала последние фразы. «Жё вьен де Рюси. Жё нё компран па.» Француз?.. «Ох, ничего себе!» – подумала я, не понимая до конца, что мне делать – пищать от восторга или плакать навзрыд. Ну и зачем я учила французский? Не знала бы перевод, сейчас бы прыгала от счастья к беленому в позапрошлом веке потолку.