Но вот зато палисадники, лелеемые
жильцами, полнились цветущими гортензиями и разлапистыми хостами, а
детскую площадку спасали тенью давно разросшиеся ухоженные
деревья.
Возможно, я б такое и не заметил, и
уж точно не оценил, если б не дело, которым зарабатывал мой батя на
хлеб. Ну, и еще на масло-икру... человека, который, все это на тот
хлеб намазывать станет, и другого, который поднесет.
Короче, отец у меня занимался
строительством, а я обретался, понятное дело, при нем. Кстати, надо
сказать, работал не совсем по специальности. Поскольку учился я на
социолога и мечтал... нет, не мечтал конечно, мечта — это слишком,
так что, просто планировал... когда-нибудь вращаться в совсем
других кругах, чем те, в каких приходилось нынче.
Но — нет, моим уделом оказалось —
штамповать познавательные буклеты на пользу семейному делу. В
общем, нынче я у папеньки рекламщиком был.
Нет, я не в претензии — работенка
непыльная, должность звучит в меру респектабельно, а уж девчонки
собрались в моем отделе и вовсе так — прелесть прелестная. Рук я к
ним, конечно, не тяну... оно себе дороже, если помнить, кто мой
батенька... но ежедневная радость глазам, тоже, как ни крути,
бонус. А про деньги, думаю, и говорить не стоит — отец никогда
жмотиной не был.
Ну, может пару-тройку раз, конечно,
случалось — это когда я в жесткую конфронтацию входил с его и
дедовыми пожеланиями по поводу моего же будущего.
Особо запомнился тот раз, когда
вдруг оказалось, что документы подавать в желаемый ВУЗ мне тоже не
стоит. Разве ж я не понимаю своей глупой башкой, что под крылышком
у папы, в городе родном, мне учиться будет не в пример удобней?
Я не понимал.
Все мои собратья-лицеисты...
сосестры... м-да... кстати, тоже... всем табуном рвались в столицу,
а то и дальше — за бугор. И вот их родня поддерживала и добрым
словом, и рублем, как деревянным, так и зеленым
А потому доставшееся мне «сиди дома»
дало позыв к нехилому бунту, и я не придумал ничего лучше, как уйти
в армию тайком.
Ну, как тайком? Скорее, исподтишка
воспользовался положенной по возрасту медкомиссией и дал понять
там, что хочу в солдаты прямо — щас.
Уж не знаю, тот товарищ, что внял
моему зову, просто ли не знал, кто мой отец и что наследники у
таких деятелей ничего сами не решают, или ему было все равно в
принципе, а главным являлось по жизни число призывников,
выставленных им к службе, но повестку я получил... и припрятал. И
только накануне отбытия отцу предъявил.