Маня, как собственно и всегда, мне
на слово не поверила и рывком распахнула дверь.
Сразу же до этого невнятный шум
хлынул к нам с полной мощью — кто-то перекрикивался из разных
концов вагона, кто-то вслух считал места багажа, кто-то кому-то
выговаривал, один ребенок ревел, второй голосил «мама!», а третий
взвизгивал перевозбужденным поросеночком. И все это перекрывало
нервное гавканье пекинеса из соседнего купе. А вроде ж этот Муля...
или Фуля... был таким приличным псом...
Картинка, представшая нам в проеме,
само собой, соответствовала своему звуковому оформлению. Прямо по
курсу протискивался крупный мужик, пихая пинками необъятных
размеров чемодан, а подмышкой у него дрыгался тот самый ребенок,
что повизгивал от восторга.
Короче, я плюхнулся на полку,
вытянул ноги и приготовился ждать. Впрочем, сестрице я предложил
альтернативу:
— Мань, хочешь туда? Тогда без меня,
пожалуйста.
Та обреченно пронаблюдала, как в
проеме мужик с ребенком и чемоданом сменился на даму таких обширных
габаритов, что она одна стоила первых троих, и, захлопнув дверь,
присела рядом со мной.
Деда с тетей за окном видно не было,
они, похоже, ушли к выходу вперед.
Когда шум в коридоре затих, и
появилась надежда, что в проходе рассосалось, я выглянул из купе.
Да, действительно, в приделах видимости — никого, балаган съехал в
тамбур. Но это уже не проблема — пока дойдем, и там успеет все
успокоиться.
Тут из двери чуть впереди высунулся
мужик и закрутил головой, оглядываясь вокруг. Увидел меня,
понимающе подмигнул как другану-заговорщику и скрылся в своем
закутке. А я подхватил сумку и один из Манькиных чемоданов, и
покатил на выход.
Товарищ, тот, что зачислил меня в
друганы, спокойно переждал и нас... кремень мужик, уважаю... и
только потом принялся метать из купе в проход сумку за сумкой.
А мы уже были в тамбуре и махали
руками деду с тетей.
Маша, подхватив лишь собственный
ридикюлище, чуть не с разбега полетела вниз, в объятья
родственников. А я принялся корячиться в одиночку, спуская те наши
баулы, что были покрупней. Поскольку дождаться, пока дед
освободится и примет их у меня, мужик-заговорщик мне не позволил,
начав подгребать свой бесчисленный багаж и количеством его, давая
понять, что если я не успею управиться, то мне мои котомки под
своими он просто погребет.