Пальцы на ногах, опят же, как и
ожидалось, разбиты были в кровь и саднили. Коленки, которыми вчера
тормозил, от них не отставали и тупой синячной болью ныли. Ладони,
как оказалось, тоже счесал... скорее всего, только что.
Ко всему этому еще и солнце
поднималось все выше, а пить на нем, начинающем подпекать, хотелось
уж и вовсе нестерпимо.
В результате, вроде и близка деревня
была, но приближался я к ней медленно.
Хотя, нужно быть добрее к себе,
дорога-то действительно нелегко давалась, а потому, пусть двигался
я неспешно, но все же неуклонно в терпении своем. Так что, не
прошло и часа, как вот он, крайний дом! Ура...
Тут мне повезло... если так вообще в
моей ситуации можно выразиться. За редким частоколом, огораживающим
двор, стала видна женщина, загнувшаяся раком над каким-то мелким
кустом. Я деликатно покашлял:
— Гхм, гхм, уважаемая, — позвал
ее.
Она разогнулась из своей пикантной
позы и неспешно обернулась, вниманием своим все еще находясь в
кусте, потом все же подняла глаза на меня и охнула.
С виду, похоже, я был совсем
плох...
Она же выглядела... да как ей и
положено — аутентичненько так, чисто по-деревенски. Подоткнутая с
боку цветастая юбка, из-под которой еще и нижняя видна, длинный,
как и подол, не первой свежести фартук и прятавшая волосы косынка
на голове. Сама же круглолица, румяна, в теле крепка, а по
возрасту, наверное, едва ли намного меня старше.
— Здравствуйте, не могли бы вы, —
для начала решил по-русски заговорить, — подсказать мне, где тут у
вас администрация... сельсовет какой-нибудь... ну, не знаю, как это
сейчас называется.
Женщина отмерла и... бухнулась вниз
в поклоне земном — прям так, рукой по траве и помотала!
Я от такого оторопел.
Она же, поднявшись, затараторила
что-то, махая на замок на горе за своей спиной. Вот только, что она
говорила, я не разобрал... потому, как ни то, что славянский говор,
но и английский язык, и даже французский, речь ее ничем не
напоминала.
— Может я в Италии? — буркнул я себе
под нос.
Тут снова пернул Мелкий, видно
напоминая мне, что он все еще тут, а игуаны и в Италии в вольном
порядке не водятся.
«Тогда совсем не честно... —
запечалился я, — Алиске хоть и с придурью народ попадался, но
объясниться с ним она все-таки могла».
А собеседница моя прибабахнутой не
выглядела, да, простая деревенская баба, но вменяемая вполне — вон,
растроилась совсем, когда поняла, что ни хрена-то из ее объяснений
я не разумею. И я ей кивнул благодарно, все ж она очень старалась
что-то до меня донести.