Здоровенный небритый бугай, выпустив
из волосатой лапищи горло случайного прохожего, обернулся и в
полнейшем недоумении воззрился на мою мальчишескую физиономию.
— Пацан, ты че, сдурел? — спросил он,
потихоньку наливаясь дурной кровью.
Бедолага за его спиной сдавленно
закашлялся, а я растянул губы в широкой (надеюсь, что естественной)
улыбке.
Ну и что тут, спрашивается, такого?
Подумаешь, ночь на дворе. Столица давно спит. Луны не видно, небо
закрыто плотными тучами. А в глухой подворотне, где один
неблагонадежный гражданин империи чуть не удавил другого
неблагонадежного гражданина, вообще ни зги не видать.
Но разве это повод так на меня
таращиться?
— Так вы не знаете, как пройти в
библиотеку? — снова поинтересовался я, качнувшись на пятках и для
верности заложив большие пальцы за ремень. Одинокий, безоружный,
абсолютно беззащитный мальчишка, глядящий на злого дядю наивными
глазами и в упор не замечающий трясущегося на заднем плане
прохожего.
Как это ни удивительно, но в любом
городе и при любых обстоятельствах люди реагировали на меня
одинаково. Сомнение, недоумение, растерянность… При виде тощего
белобрысого пацана их посещали какие угодно эмоции, но только не
страх. А все потому, что детей никто не боялся. Их считали слабыми,
уязвимыми, нуждающимися в защите. Особенно если те не походили на
оборванцев и всем своим видом демонстрировали желание
довериться.
Вот и бугай вместо того, чтобы
насторожиться, глухо рыкнул. В его глубоко посаженных глазках
появились запоздалые признаки мыслительной деятельности. До
крошечного мозга, жестоко стиснутого черепными костями, все-таки
дошла важная информация: в частности, бугай осознал, что на мне
надета совсем не босяцкая одежда, а на пальцах виднеется как
минимум один золотой перстень, за продажу которого можно выручить
неплохие деньги.
— Ну нет так нет, — бодро заявил я,
так и не дождавшись ответа. После чего преспокойно развернулся и
потопал прочь, насвистывая под нос популярную песенку.
Бугай отмер секунд через двадцать.
Видимо, крутившаяся в его единственной извилине мысль все-таки
оформилась до конца. После чего он решил, что нельзя упускать такую
добычу, и, плюнув на предыдущую жертву, грузно потопал за мной.
Я в это время успел добраться почти
до конца погруженной в темноту улочки. На всякий случай постоял,
дожидаясь, чтобы меня заметили. А когда топот чужих сапожищ
отчетливо ускорился, я с самым беззаботным видом свернул в соседний
проулок, который в скором времени закончился тупиком.