— А то был белопятный или краснопятный олень? — задумчиво
почесал выбритый подбородок Ратибор.
— Краснопятный, а что?
— Так то животное Чернобога! Наверняка Перун его за то молнией и
поразил!
— Что же он тогда всех краснопятных оленей не поубивал?! —
скептически заметил Ярополк.
— Да кто ж его знает? — почесал белобрысую шевелюру Ратибор. —
Может, он и того убивать не собирался? Просто не в духе был,
выглянул из-за облака, а там олень бежит, ну он в него молнией и
запустил.
— Хм, а что, здраво рассуждаешь, — одобрил Ярополк.
Дальше шли молча, только и слышно было, как снег скрипит под
ногами, а летучие суслики невдалеке крыльями хлопают и утробно
клекочут.
— Ну вот, почти пришли, — вздохнул Ратибор, когда они вышли из
леса на просторную равнину с небольшим посёлком посреди.
Деревянный частокол тянулся ввысь на добрых два человеческих
роста, но за ним можно было различить крыши деревянных домов и
поднимающиеся в небо столбы дыма из дымоходов.
— А что, ратники, ладная выдалась охота? — поинтересовался
часовой из сторожевой башни, когда они подошли к массивным
вратам.
— Коли охотник проворный, то и Велес ему благоволит, — ответил
поговоркой Ярополк и добавил: — Отворяй быстрее! Не видишь?
Замерзли.
— Так ступайте прямиком на главную площадь, — посоветовал
сторожевой, давая соратникам внизу знак открыть ворота. — Там как
раз ведьму сжигать собираются: и поглазеете, и согреетесь.
Затея им, видимо, понравилась, потому что, как только ворота со
скрипом разошлись, все трое, не сговариваясь, заспешили к центру
посёлка.
— А истинно ли сказывают, что жрец Велимудр бессмертен? —
спросил Славик, идя за Ратибором и Ярополком к главной площади.
— Правильно говорить, не «жрец Велимудр», а «жрец Велимудр, да
приумножат боги его славу и благополучие», — поправил Ратибор, и
тут же добавил: — Воистину так, боги одарили его вечной молодостью
и красотой за его мудрость, благочестие и добрый нрав.
Большое красное солнце уже клонилось к закату, когда люди
сложили целую гору из хвороста и дров под привязанной к столбу
женщиной. Одетая в одну ночную рубашку из грубой ткани, тощая и
бледная женщина с растрепанными волосами смотрела на собравшихся
зевак широко распахнутыми глазами. Если приглядеться, можно было
заметить сверток на куче дров перед нею.
Через нейроинтерфейс я отдала приказ микродрону подлететь ближе,
и он в точности выполнил мою команду. Голограмма переменилась:
вместо Ярополка с Ратибором передо мной оказались дрова с женщиной
— в свертке лежал ребенок! Вместо двух глаз у него «красовался»
один большой по центру и, судя по его остекленевшему выражению,
ребенок был мертв.