Хотя там
развлекались только свободные оборотни
и свободные же самки, в то время как она
сама, будучи связанной со мной, несколько
часов назад позволила прикоснуться к
себе чужому самцу. Мужчине, который
теперь, не имея на это никаких прав,
познал на вкус сладость её рта.
— Мы не люди, —
рыкнул я, нависнув над своей женщиной.
– А двуликие, которые не могут полностью
контролировать своего волка во время
полнолуний. К тому же, спаривание –
самый естественный процесс в мире, как
для людей, так и для оборотней. Я не буду
запрещать своим воинам получать
удовольствие от женского тела.
Таис вздрогнула,
её взгляд пожелтел… но вдруг, сглотнув,
она быстро произнесла:
— Мне нельзя —
срок уже большой.
Я мысленно
усмехнулся. Если бы я захотел сейчас
кого-то трахнуть, я бы разложил на столике
ту фигуристую девку, а не стал бы приходить
сюда как нищий за подаянием.
— Пей чай, —
приказал я, передавая ей чашку с отваром,
заваренным по рецепту Гийома. Или Насти
– не суть важно. Главное, что этот чай
должен был немного успокоить и Таис, и
моего ребенка.
Усевшись в кресло
напротив кровати, я краем глаза наблюдал
за тем, как моя пара осторожно пьёт чай.
Как она нежно гладит свой живот и косится
на меня, думая, что я этого не замечаю.
Наконец, я не
выдержал: пересел на кровать, положив
руку на живот Таис, чтобы почувствовать
свою дочку.
Значит,
искательница и пара сынка Баева… хм,
дела…
Таис замерла
от моего прикосновения, а затем я
почувствовал, как дочка даёт о себе
знать, молотя по животу матери изнутри
намного сильнее, чем было месяц назад.
— Тебе больно?
– спросил я, заметив, что Таис прикусила
губу.
— Чувствительно,
— призналась Таис. – Дочка стала больше
и сильнее.
Но я понимал,
что дело не только в этом. Если бы Таис
не сбежала бы тогда от меня в Шотландию,
ей не пришлось бы проходить через весь
тот ужас и боль.
Наши взгляды
встретились.
Я чувствовал,
что в то время как её слабая волчица
рвётся ко мне, к моему волку, человеческая
половина Таис пытается внушить ей свои
страхи.
Я не мог отказать
её волчице в поощрении и, наклонившись,
провёл своими клыками по шейке моей
суженой, по её брачной метке, которая
связывала нас крепче всякой свадьбы.
— Каждый оборотень
дерется за своё любыми методами, —
прошептал я на родном языке. – А ты –
моя.