Так, ладно, что мы имеем? Небольшая, абсолютно пустая комната,
за исключением стоящего на полу полупрозрачного светящегося
предмета – единственного источника освещения. Было в нем что-то
такое, я пока не мог сообразить, что именно. В подкорке засела
мысль, что вспомнить надо обязательно, но… не получалось. То ли
из-за боли в передавленных руках, то ли из-за крайне неприятного,
но смутно знакомого запаха, присущего, казалось, самому воздуху. В
нем сочетались вонь немытого тела, запах сырости, что-то
еще…
«Дядь, - позвал я, - не подскажешь чего умного? В голове
крутится, а вспомнить – никак»…
«Увы, племяш, здесь я и правда впервые, - вздохнул мой верный
друг и наставник, - так что попытайся сам».
Я снова всмотрелся в светящийся кирпич. Нет, он не просто
светился. Неясные формы в его глубинах мерцали, переливались, жили
собственной жизнью. В голове щелкнули, проворачиваясь,
шестеренки… Куб Разума! Тот самый, что я стащил из подземного храма
в Агвиланте более трех лет назад. Помнится, я отдал его Норну,
оказавшемуся в последствии Безликим Разрушителем и моим отцом. Но
он мертв, а вот о судьбе Куба я как-то не задумывался. И вот он
передо мной, светится и… поет? По крайней мере, именно он
издает те странные звуки, что я поначалу принял за звон в
ушах.
Я оглядел комнату новым взглядом. Теперь стало заметно, что
испускаемые Кубом блики света пляшут на пластиковых панелях стен, а
в потолке ровными рядами поблескивают круглые стекляшки давно
погасших светильников. Вспомнился и странный запах, присущий
подземным жителям Агвиланта.
Твою ж мать, надо было так встрять! Стоп… Это что ж получается,
за прошедшие годы, подземники так расхрабрились, что посмели не
только высунуть носы из своих нор, но и в Паутину полезли?!
Однако…
Ладно, повисел – и хватит. Я потянулся к Силе, но почувствовал,
что она вытекает в пространство, будто кто-то мощно тянет ее из
меня. Куб? Присмотрелся внимательнее: его свет пульсировал в ритме
моего сердца. Что за… Он что, живой?!
Громыхнула, отходя в сторону, металлическая дверь, в комнату
вошли трое, закутанные в балахоны с глубокими капюшонами.
Двое тут же встали по сторонам от Куба, а третий приблизился
ко мне.
- Очнулся, колдун? – обратился он на сносном вабарге.
Я промолчал.
Он извлек откуда-то из-под одежды флягу, открыл и поднес к моим
губам - я припал к горлышку. Внутри оказалась не вода, а густая
жидкость, по вкусу напоминавшая наваристый бульон. Наконец, фляга
опустела и вновь исчезла в складках балахона. Подземник слегка
сдвинул капюшон и, близко склонившись к моему лицу, негромко
сказал: