Если вам за пятьдесят, и вы просыпаетесь утром, и у вас ничего не болит – значит, вы умерли.
Геныч проснулся от привычной боли в боку и левом плечевом суставе часов в шесть (утра – важное уточнение!) и теперь просто долёживал – давал тусклому октябрьскому солнышку время прогреть землю и воздух. Геныч был пока жив (лишь «технически»), но уже третий месяц нигде не работал: стоял на бирже – в основном лёжа.
Человек, которому некуда больше идти. Да и незачем. Разве только «пойти побегать» – идиотский слоганчик! Медленный бег – так это называется. Потребность пробежаться раза три-четыре в неделю давно угнездилась в Генке на уровне безусловного рефлекса – мы можем обходиться без необходимого, но не можем обойтись без лишнего. Надо подняться до того, как проснутся дочка, зять и внук, сделать массаж, умыться, одеться и отправиться на пробежку. Свалить из квартиры, прежде чем зять запалит первую утреннюю сигарету.
Зять Геныча был оборотистым малым. Он жил хлопотной жизнью на вольных хлебах – числился предпринимателем, периодически добывая в налоговой инспекции справку с сухим резюме: «Дохода от предпринимательской деятельности не имеет». Бумага всё стерпит. Разворотливый зять с немалой выгодой перепродавал товары, которыми регулярно затаривался вместе с другими коробейниками в столице нашей великой родины – красавице Москве. Абсолютно инородное, притом непомерно толстое тело в плесневелой хрущобной келье записного отшельника, затворника и одиночки. Генка так и не сподобился прописать в квартире слишком ходового коробейника, потому что был отставшим от жизни динозавром.
Дочка Геныча нигде не работала.
Жена Геныча уже третий год торговала на базаре всякой всячиной – вместе со многими другими «инженершами-технологинями», вынужденными либо в связи с сокращением штатов, либо под давлением начальства из бывших «партейных», либо «по собственному» неярко выраженному желанию покинуть ЗИБ.
ЗИБ – это машиностроительный завод министерства обороны имени Лаврентия Павловича Берия, на стыке эпохи культа личности и слишком краткого периода оттепели переименованный просто в Машзавод. Многие годы ЗИБ являлся крупнейшим оборонным предприятием закрытого города Мурома, где Геныч с пяти лет бессмысленно коптил небеса – точь-в-точь как оборонные заводы. Теперь от былой мощи муромского да и всей владимирской земли промышленного монстра остались одни воспоминания – не особенно светлые. Бывший ЗИБ лежал как мезозойский динозавр после падения на Землю астероида средней величины – при последнем издыхании. Геныч покинул его пару месячишков назад, как покидают кладбище: без шума и пыли, по-английски, тихонько насвистывая себе под нос траурный марш Шопена в противоестественной мажорной тональности – издевался над собой и впустую потерянным на долбаном ЗИБе временем.