себя, и благодаря этому оно непрестанно есть выход за пределы ограниченного и, поскольку это ограничение принадлежит ему, то и за пределы самого себя».
[176] Выход за пределы ограниченного (Hinausgehen über das Beschränkte) и выход за пределы самого себя (Hinausgehen über sich selbst) уже не может быть отнесен к трансцендированию, поскольку в данном случае движение не направлено к потусторонней самой в себе сущей субстанции (хотя и такой вариант Гегелем допускается, но лишь в качестве момента, подлежащего снятию). Для Гегеля значимость приобретает выход за пределы как таковой, который может быть направлен как на имманентное, так и на трансцендентное (опять-таки, учитывая, что трансцендентное признается Гегелем только в качестве снимаемого момента). Это принципиально важный пункт: трансценденция в «Феноменологии духа» становится лишь частным случаем трансгрессии. Выход за пределы предполагает не растворение в безразличной субстанции, но установление новых границ, новой, более богатой определенности, которая также подлежит снятию.
Таковы два основных аспекта трансгрессии в «Феноменологии духа»: «исторжение» (Hinausgerissenwerden) в природе и выход за пределы себя (Hinausgehen über sich) в духе. Эта направленность вовне (hinaus), за пределы установленных границ обнаруживает родство с ницшевским концептом воли к власти, который также следует рассматривать как вариант трансгрессии: «Все существа до сих пор создавали что-нибудь выше себя».[177] («Alle Wesen bisher schufen etwas über sich hinaus).[178] Ницше говорит о страхе перед этим трансгрессивным движением, о страхе, порождающем «последнего человека», носителя «морали рабов». И Гегель указывает на этот экзистенциальный страх сознания перед мощью и насилием трансгрессии как негативной сущности: «Чувствуя это насилие, страх перед истиной, может, конечно, и отступить и стремиться сохранить то, чему угрожает опасность быть утраченным».[179] Такая позиция и есть мораль рабов, последних людей, для которых высшей ценностью является сохранение, а не преодоление себя. Однако и порожденное страхом стремление замкнуться в себе, уйти во внутреннее и избежать трансгрессии не приводит к достижению поставленной цели. Бегство от трансгрессии само оказывается формой трансгрессивного движения вовне себя: у Гегеля в качестве стоицизма, скептицизма и «несчастного сознания», у Ницше – в качестве движения через различные стадии нигилизма. «Несчастное сознание» полагает в качестве своей сущности некий потусторонний мир, который есть лишь негатив, Ничто «этого» мира (данный момент был подробно исследован Ж. Валем и А. Кожевым).