— А наши и прочие хирдманы уже привыкли, — неожиданно
и чисто по-женски сменила тему Змейка. — К тому, что их конунг
женат на простой воительнице, а не на родственнице какого-нибудь
знатного и влиятельного ярла или владетеля из иной страны. Могли бы
ворчать, но не делают этого. Считают, что тебе это можно.
— Пока привыкли, потом и вовсе начнут воспринимать как
должное. При становлении династии вообще все допустимо. В
дальнейшем же все зависит от того, что основатели введут как
допустимое. Я же собираюсь поменять многое.
Любопытство в глазах воительницы… Значит, придется быстренько
его развеивать. Быстренько — это потому, что вот-вот на крепостной
стене должен появиться посланник Оттона III, а при нем говорить на
эти темы точно не стоит. Это не только личное, но еще и
государственное.
— Хотя бы порядок наследования. Старший сын, причем только
при отсутствии сыновей наследует дочь, тоже старшая. Глупо! Порой
старший из детей уступает кому-то из младших. Нет уж, только
конкретный выбор правителя, причем заранее объявленный.
— Серьезное изменение!
— Будет еще серьезнее, — усмехнулся я. — В нашем
случае наследует кто-то из дочерей, сама понимаешь. Только я сумею
закрепть это исключение в правило. Будет неважно, мужчина или
женщина восседает на престоле. Главное, чтобы разум был хорошо
развит, да черты восприятия мира соответствовали необходимым для
действительно хорошего правителя. Для наших же дочерей опять же —
невозможность для их будущих мужей стать правителями. Советниами,
помощниками… сколько угодно, но не более того. А еще…
— Посол идет, — прервала Змейка плавное течение
облекаемых в слова мыслей. — Улыбается, как лучшему другу и
кровному брату. Значит, будет обманывать.
— Посол… Это его работа. Как улыбки всем, кому положено,
так и обман в большом и малом. Наши посланники, сама ведаешь, тем
же самым заняты, — прервавшись ненадолго, я вежливо кивнул
Генриху Клернийскому и произнес. — Рад, посол, что собрались
присоединиться ко мне с супругой в нашей вечерней прогулке.
— О, великий князь, это большая честь для меня. Примите мои
искренние уверения, что приглашение я принял по велению души, а
вовсе не по обязанностям посла. Княгиня, я восхищен вашей
красотой.
Поклон мне, затем такой же в адрес Роксаны, после чего следует
поцелуй протянутой послу руки. Левой, конечно, потому как всем
послам и вообще знающим людям ведомо, что правая кисть у Змейки
скажем так, не полностью присутствует. Забавно, кстати, что сейчас
он целует руку коронованной воительницы не как женщине — этот
обычай в X-м веке еще не сложился, а именно как властительнице. С
той же легкостью он бы и мне руку облобызал в знак почтения к
коронованной особе. Пусть и сидящей на престоле иного государства.
Это ему неважно, главное, чтобы государство было влиятельное,
стоящее вровень или немного уступающее державе его повелителя. В
нашем случае имел место именно последний вариант. Русь в неписанной
«табели о рангах» стояла пониже Священной Римской и Восточной
Римской (она же Византия) империй, но повыше той же Польши или там
государств франков, данов и бриттов.