Патрик совершенно сник.
– Это незаконно, Эл, – простонал он
беспомощно и потупился. Патрик почувствовал себя виноватым. Он
обвинял мужа Эл в измене уставу Службы времени. – Это трибунал.
– Таким боком мы имеем право на
открытую встречу и военный конфликт, если потребуется. Хотя тут
есть один важный момент. Это в нашем времени кодекс не позволяет
торговать оружием. Так он им и не торгует. Кодекс могли поменять, а
поскольку у Алика прошито в исконных человеческих принципах
законопослушание, он мог найти нишу, в которой действует на грани
закона.
– Зачем?! – Парик воскликнул и
воздел очи к небу.
– Я не знаю.
– Эл, ты относишься ко всему с
каким-то философским спокойствием.
– Во-первых, я устала. Во-вторых,
что мне еще делать? Патрик, я тебя уверяю, если мы найдем что-то
незаконное в его работе, я сама его подстрелю. Мы его арестуем и
допросим. Из нашей тройки только я с ним справлюсь.
Патрик замолчал. Окончание разговора
испортило ему настроение.
До вечера, за ужином и на рассвете
следующего дня он был погружен в глубокую задумчивость.
Они вышли утром следующего дня на
дорогу в Брюгге, по которой рыбаки и окрестные селяне доставляли
провиант в город. Шли пешком ради инкогнито, а не плыли по воде.
Случай на канале вызывал бы к Элбе Улю лишний интерес, а значит, и
к двоим его спутникам.
Лошадь и ослик остались без седоков.
Патрик не рискнул ехать без седла, головная боль прошла, но
осталась дезориентация и легкое головокружение. Этьен посчитал, что
тяжел для молодой лошадки. Так он намекнул, что среди них дама.
Элбе Уль хотел оседлать осла, но Фигаро заработав новое имя за
пристрастие к фигам, отказался брать седока. Он пятился и поднимал
крик. От Эл не отставал и видел в ней не хозяина или хозяйку, а
источник любимого лакомства. Отрабатывать угощение Фигаро не
собирался. Они посовещались и отправились в город пешком. Десяток
миль никому не показался большой нагрузкой.
Еще до рассвета они покинули
деревню. Пропутешествовали среди фермерских угодий, узких каналов и
заводей. Со стороны материка всходило солнце, а в спину дул упрямый
морской бриз. Впереди маячили равелины Брюгге.
В Брюгге они попали через Ослиные
ворота1.
У Этьена Бригара, а он мыслил себя
сейчас совсем не профессором, сложилось убеждение, что Эл выбрала
этот вход в город, чтобы разрядить обстановку. Они шутили по поводу
Фигаро. Разговаривали менее напряженно, чем вчера. Патрик понемногу
пришел в себя. Этьен принял непростое решение – пустить дело на
самотек.