Теорема Доминика Бешара - страница 65

Шрифт
Интервал


– Вот знал я, что не просто все с этим портретом. Ну, невозможно рисовать без конца одну и туже женщину и утверждать, что она мечта, и ее не существует. Ведь он был и христианин добрый и собой хорош, любую мог бы благовоспитанную девушку в жены взять или благочестивую вдову с детишками, вон их сколько. Нет, же. Только грустно смотрел в ответ. Ну, разве такое с выдуманными женщинами бывает? Вы, выходит, ни мечта, ни фантазия, а он утверждал, что вы, как звезда на небесах, что светит ярко одинокому путнику и нельзя ее достать.

Герр Хульфнер опять заплакал.

– Он про убийство что-нибудь говорил?

– Да Боже упаси! Были у него странные мысли по поводу смерти. Он нас Иоганом заставил выучить, как бы, завещание. Чернокнижником он не был, нет, но странности свои имел, но кого Господь одарил премного талантами и умениями, тому и отсыпал для искушения иных подношений, чтобы душа имела, с чем бороться ради вечной жизни. Уж не встречал я того, кто бы столько книг прочел и всего познал в науках. Он – премного.

Эл аккуратно выудила книжку из-под руки гера Хульфнера, пока он перечислял достоинства покинувшего его друга. Она раскрыла записи и начала аккуратно перелистывать страницу за страницей. Листочки были старые, исписанные вдоль и поперек с пометками пояснениями, рисунками, схемами и чертежиками. Время от времени встречались наброски и часто одно и то же лицо в разных ракурсах в разных акцентах, то глаза, то губы, то ухо и локон, то лоб в ореоле волос.

С середины книжицы все записи и рисунки посвящались часам. Зарисовки, шестеренки, элементы механизма и декора, точные чертежики корпуса в натуральную величину и увеличенные, цифры размеров и описание, как изготовить и из чего. По этим записям можно было провести реконструкцию и обучиться часовому делу.

Герр Хульфнер выплакался. Эл подняла на него глаза и, вздохнув с сочувствием, спросила:

– Это он сделал те часики? Не отрицайте.

– Он, – печально согласился старый мастер.

– Где они сейчас? Где Иоган?

– На реке.

– Доминик жив?

– Когда мы с Иоганом укладывали его на плот, был еще жив, но плох, горел и бредил. Он разговаривал с вами и языки путал. Рана плохая. Я уж повидал. Он не хотел, чтобы его похоронили в городе, и место выбрал подальше.

– Мальчик справится с рекой?

– Вода еще высокая. Иоган с малолетства плотом правил. Сумеет.