собаки – которая окостенела от холода с оскаленными зубами,
но с зажатым между задними лапами мохнатым хвостом. Огромный пес в
последние мгновения своей недолгой собачьей жизни явно испытал
неимоверный ужас. Его темно-карие глаза глядели куда-то вверх,
почти в потолок. И казалось, что они всё еще выражают отчаяние и
ярость.
А в паре шагов от несчастного
пса застыл его хозяин.
В спальне инженера стояли две
кровати: его самого и его жены, которую сегодня по возвращении из
Ялты ожидал сюрпризец. Проход между кроватями, в который затиснули
тумбочку с маленькой лампой-ночником под алым абажуром,
располагался там же, где этажом ниже находилась кровать Николая
Скрябина. В этом проходе Сергей Иванович не сидел, не стоял и не
лежал. Он делал и то, и другое, и третье одновременно – внутри
хрустально прозрачного льда. Одна нога инженера – обутого в уличные
ботинки – стояла на полу. Но другая его нога была занесена так,
словно он хотел перепрыгнуть через находившуюся рядом с ним спинку
кровати. При этом голову инженер запрокинул и выбросил вперед обе
руки. Они составляли параллельную линию с полом, и эта позиция рук
и головы с определенного ракурса создавала иллюзию, что человек
лежит.
Инженер и его собака оледенели
явно уже несколько часов тому назад. И теперь начали потихоньку
подтаивать, образуя на полу изрядную лужу воды, которая и протекала
в квартиру Скрябина.
Когда Николай вошел в комнату, он
сразу же услышал легкое потрескивание – как если бы кто-то ломал
тонкие сухие веточки. Но теперь он понял, что происходило
на самом деле: это трескался лед, заключавший в себе человека и
собаку. На глазах Николая от глыбы с Сергеем Ивановичем внутри
откололся небольшой фрагмент и упал на паркетный пол. От этого
ледяного осколка куда более отчетливо исходило мерцающее сияние. И
походило оно уже не на некое подобие светящего дымка, которое
Скрябин видел у себя на пальцах. Это свечение было вполне себе
ярким – так светятся в темноте фосфоресцирующие стрелки компаса. И
оно имело форму: походило на круглый предмет с хвостиком –
на что-то вроде крохотного клубка, от которого отмоталась длинная
нитка.
Правда, форма эта оказалась
нестойкой: почти тотчас распалась на множество крохотных светящихся
точек. И все они начали медленно гаснуть.
Скрябин вытянул из ножен финский нож
и его острием отколол от ледяной глыбы маленький кусочек. Ледышка
полежала на его ладони, холодя её и испуская зеленоватое свечение,
а потом тоже рассыпалась на крохотные искры. И Николай снова увидел
нечто хвостатое в этом свечении, но так и не сумел понять –