У неё не было больше ни возраста, ни
ощущения тока времени, ни мыслей о будущем, не сожалений о прошлом.
Гнев – это было всё, что она могла ощущать. Это был для неё
единственный способ принять участие в делах живых – делая их
мертвыми. И до недавнего времени она считала, что и место её
обитания – где она пребывала – является для неё единственно
возможным. Но – нет. Не так давно (Ганна помнила, что такое весна,
и знала, что всё случилось в конце весны), она очутилась не
там. Попала в гигантский, раскаленный, шумный и беспредельно
живой город. И тот, кто переместил её сюда, сообщил ей,
что это – Москва.
Ганна не одна была здесь такая. Этот
город, можно сказать, кишел существами, подобными ей. Правда, мало
в ком бурлил гнев столь же демонического свойства, как в ней самой.
Но и такие тоже имелись. Особенно сильно это чувствовалось в том
месте, название которого будто по наитью пришло к ней:
Чертолье. Ганна догадалась, что тут еще недавно стоял
огромный православный храм, который мог сдерживать таких, как она.
Таких, как они – все те, кто эту местность заселял. Причем
храм этот существовал еще совсем недавно – а потом вдруг куда-то
запропал. Должно быть, тоже пал под напором гнева – но не
бестелесных, несчастных в своей злобе существ, а живых и
горячих людей.
Остудить их – вот чего она
хотела. Однако у неё не было намерений студить их всех подряд. И не
потому, что она испытывала к кому-то жалость. Просто – это было
трудно. Обращая кого-то в кусок льда, она всегда при этом
расставалась с частью своей силы. А для того, чтобы эту силу в себе
поддерживать и восстанавливать, ей всегда требовалось одно: та
игрушка, которая когда-то принадлежала её мальчику, Мариусу.
Игрушка, копию которой Ганна каким-то образом сумела унести с собой
в эфирные сферы. При помощи неё она всегда загодя помечала своих
жертв, обращая её в подобие мишени, по которой следует бить. Но
после неизменно забирала её обратно. И вот – эту вещь утащил в
зубах тот гнусный пес! Не зря она ощущала к нему такую ненависть,
что решила остудить его прежде хозяина!
И теперь она металась по Москве в
поисках призрачной собаки с призрачной игрушкой в зубах. Конечно,
Ганна обладала перед этой собакой большим преимуществом: она уже
давно пребывала в бестелесном состоянии и твердо усвоила, что может
беспрепятственно проходить