Николай вскинул голову и оглядел
потолок.
Двухкомнатная квартира старшего
лейтенанта госбезопасности располагалась в одном из красивейших
новых зданий, выстроенных в Москве: в Доме Жолтовского на Моховой
улице. Поговаривали, правда, что скоро всех жильцов отсюда выселят
и передадут роскошное строение американскому посольству. Но верить
в это никто не желал. Слишком уж незаурядные люди здесь проживали,
чтобы их можно было вот так запросто расселить. В левом крыле этого
дома, где жил Скрябин, квартиры получали в основном крупные
инженеры и другие выдающиеся специалисты технической сферы, но –
проект «Ярополк» был кем-то причислен именно к этой сфере. И
Николай получил отдельную квартиру в доме № 13 на Моховой еще два
года назад, будучи двадцатилетним юношей. Стал самым молодым в доме
квартиросъемщиком.
Каждая квартира в этом доме являла
собой образчик советского классицизма. И квартирные потолки
украшала затейливая лепнина. С лепестков одной из гипсовых
потолочных роз и капала сейчас на Скрябина, словно утренняя роса,
та самая светящаяся жидкость.
– Меня что – залили? – громко и почти
с иронией произнес Николай. – Но ведь над моей спальней – не ванная
комната!
И его голос услышал из коридора еще
один жилец этой квартиры: Вальмон – белый персидский кот. Его
Скрябин еще пять лет назад получил в наследство от своей бабушки –
как он всегда называл тетку своей матери, убывшей невесть куда еще
много лет назад. Котяра просунул морду в дверь, потом ввинтился в
комнату и вальяжной рысцой потрусил в ту сторону, где стояла
кровать его хозяина. На круглой морде перса явственно читалось: я –
сущий ангел в кошачьем обличье, и только изверг может меня не
заласкать и не накормить до отвала. Однако на полпути к хозяйской
кровати котофей внезапно прервал свою побежку – застыл на месте. А
потом выгнул спину дугой, зашипел, вздыбил шерсть на загривке. И
вперил взгляд ярко-желтых глазищ в потолок – с которого уже почти
беспрерывной капелью стекала фосфоресцирующая жидкость.
Николай вскочил с кровати и начал
одеваться. Он натянул полотняные летние брюки и уже просовывал
голову в ворот рубашки-тенниски, когда услышал стук – приглушенный,
но вполне отчетливый. Кто-то явно долбил кулаком в дверь квартиры
этажом выше.
3
Со своим соседом сверху,
инженером-железнодорожником Сергеем Ивановичем, Скрябин водил
только шапочное знакомство. Зато он хорошо знал приходящую
домработницу инженера, Нюшу – Анну Степановну, поскольку она была и
приходящей домработницей самого Николая. Её-то он и увидел первой,
когда поднялся со своего третьего этажа на четвертый. Домработница
что-то взбудоражено говорила управдому, Ивану Кузьмичу Киселеву,
явно поднятому ею с постели: тот был небрит и походил на
взъерепенившегося ежа. А тем временем дворник Феофил – пожилой,
бородатый, осанистый, как швейцар из старорежимной гостиницы, –
продолжал стучать в дверь квартиры инженера своим кулачищем.