У крестьян, у которых со Словами немного похуже, конечно, все
иначе…
Мама купца Чомгина, женщина, как и все здешние – в самом соку.
Лет ей тридцать пять от силы, выглядит моложе – я вообще поначалу
удивлялся, что здешние люди на лицо моложе, чем их ровесники в
нашем мире – лицо румяное, щеки круглые, брови черные, явно
подкрашенные, глаза голубые, размера среднего, на левой щеке две
маленькие родинки, других особых примет не имеет… тьфу. На голове
невысокий кокошник гребнем, а может и не кокошник – я и в нашем
мире названий всех этих женских штучек, всяких балконетов, тонга,
страплессов и кливеджей, не знал, а уж в этом-то… Ниже лица я
смотреть не стал. Потому что там от дыхания вздымались такие…
богатства… что я начинал забывать, что здесь вообще делаю. Сарафан
лазоревый – все, что заметил.
Сын Антон Данилов одет был в тон маме – лазоревый же кафтан,
расшитый узорами, шапка с меховой оторочкой… стоп! А чего не
колпак?! Аккуратная такая полукруглая шапочка, без этого дурацкого
остроконечного верха. Почему я таких не видел раньше? И почему у
меня такой до сих пор нет?!
- Младший подьячий Викентий Тимофеев, буду искать татей, что на
вас покусились.
Мама с сомнением покосилась на меня, чуть поджала пухлые, алые,
чувств… короче, просто губы поджала, но ничего не сказала.
Сына-корзина и вовсе сидел тюлень-тюленем. Понятно: раз именно он
тут «купец», значит, Чомгин-старший благополучно помре, причем
давно уже, и молодая вдова воспитывала сына не кнутом и пряником, а
одними пряниками.
Я обмакнул гусиное перо в чернильницу, медную, с двуглавым орлом
и надписью «Разбойный приказ» полукругом – были у меня мысли и
насчет прогрессорства в этой области, но пока только мысли – и
застрочил: «Сегодня, четвертого июня 7174 года, совершено
ограбление купца Антона сына купца Данилова, прозванием Чомга, и
его матери, Юлии дочери Ивановов, вдовы означенного купца…».
***
«…юбка нижняя, тонкого льна, белая, с вышивкой по краю красной
нитью, особого узора… юбка нижняя, тонкого льна, белая… рубаха
нижняя, тонкого китайского шелка, белая…».
Лицо у ограбленного купца горело так, что, кажется, даже
красноватый отблеск на бумаги отбрасывало. Подозреваю, у меня
самого сейчас лицо по цвету ничем не отличается. Ибо злобные тати
ограбили несчастную вдову с сыном буквально догола. И сейчас я
тщательно записываю, что именно у них отняли.