Хотя прав у холопа – как у табуретки, что да, то да.
Чародейный холоп – это человек, обладающий очень большой Силой,
позволяющей применять мощные Слова. Если я, к примеру, выучу
какое-нибудь ультимативное Слово, например, что-то типа Цепной
Молнии, чтобы, значит, разрядом поубивало целую шеренгу
противников, то… Нет, выучить я могу. И даже произнести. Толку не
будет. Моего внутреннего запаса Силы попросту не хватит. А вот у
этого парня рядом со мной – хватит. Ну или у боярина, у них же
прямое подключение к Источнику.
Все люди, которые могут в буквальном смысле двигать Словом горы
и осушать реки – нет, не фигура речи – все люди, обладающие такими
возможностями, это либо бояре, либо боярские холопы.
Причем никто не ловит таким уникумов насильно и не верстает в
холопы против воли. Все чародейные холопы стали ими сугубо
добровольно. Просто такая уж ситуация на Руси, что другого выхода у
них не было.
Если где-то появился человек с огромной Силой, то каждый боярин
захочет получить его себе. Прежде, чем его привлечет другой боярин,
чтобы усилить свою личную дружину. А если такой человек вдруг
откажется… Тогда может его того – бритвой по горлу и в колодец?
Нет, не каждого сильного и независимого непременно убьют. Но никому
не хочется выяснять, повезет тебе или нет. Вот и идут сильные
чародеи в холопы к боярам, чтобы в боярских разборках жечь и
крушить во славу своего хозяина.
Боярская междоусобица – дело частое. Иногда целые рода под
корень вырезаются, до последнего младенца. Нет, не фигура речи –
никому не нужно, чтобы через двадцать лет какой-нибудь мститель
всплыл.
- Викешка!
***
- Задавай вопросы, князь ответит. Только со всем уважением!
- Да, Петр Леонтьевич, - я отбил поясной поклон и повернулся к
Телятевскому, - Василий Павлович, дотрагивался ли кто-нибудь до
ножа после… после смерти?
Тот стиснул зубы – желваки явственно заходили – но ответил:
- Нет. Только когда следы души искали, но и тогда руками не
дотрагивались.
Отлично. Есть шанс, что отпечатки пальцев сохранились. Проблема
в том, что, если убийца – случайный человек, то мое положение
сильно осложняется. Сам по себе опечаток пальца путь к преступнику
не указывает.
- Василий Петрович, - еще один поклон, - мог ли это быть человек
не с вашего двора?
- Нет, - тут же ответил князь, видимо, этот вопрос уже
обсуждался, - Этот нож – это МОЙ нож, из моей оружейной.