– Вы только посмотрите на этих влюбленных пташек, – дразнили нас актеры, заставляя меня заливаться краской стыда. – Да она ему в матери годится!
Или:
– Кандела, ты просто приворожила этого мальца. Может, найдешь себе настоящего мужчину?
Или еще:
– Бедный Мигелино, у него уши горят, аж дымятся. Кандела, тащи-ка его к реке, да побыстрее, и макни головой в воду, пока у него мозги не сварились.
Кандела только звонко хохотала, целовала меня в щеку и кричала насмешникам:
– Ладно-ладно! Просто у вас-то самих в штанах чешется!
Кандела была первой девушкой, которую я поцеловал, – не считая, конечно, сестер.
Моя мать так пеклась о том, чтобы ее детям всегда хватало еды и чистой одежды, что не заметила, как я подпал под чары театра, – покуда встреченный на рынке сосед не спросил ее, не собираюсь ли я в актеры, уж больно много времени провожу с труппой маэсе Педро. В тот же вечер, прежде чем отправиться спать, матушка позвала меня на кухню, где нас никто не мог услышать, и усадила к себе на колени. В глазах ее читалась тревога.
– Мигель, прошу тебя, – сказала она с горечью, – держись подальше от этих беспутных актеров с их жалкой жизнью. Умоляю, не иди по стопам отца. Довольно нам и одного мечтателя в семье. Господь дал тебе острый ум, так выучись какому-нибудь полезному ремеслу.
Я обнял мать.
– Клянусь, я буду прилежно учиться и получу благородную профессию. Не беспокойся ни о чем.
Я удержался от обещания, которое разлучило бы меня с друзьями.
В начале июня труппа приготовилась покинуть Кордову. Я решил бежать с ними.
Но когда я сообщил о своем намерении Канделе, та неожиданно воспротивилась.
– Отец не позволит, – сказала она. – Власти и так подозревают нас в краже детей. Наша жизнь тяжела, Мигелино. Люди, которые приходят на наши спектакли, хотят развлечений, но при этом мы навсегда останемся для них нечестивыми мошенниками, немногим лучше цыган. – Она взяла мое лицо в ладони. Кончики наших носов почти соприкасались; мое дыхание смешивалось с ее, отдававшим лимоном. Я отражался в ее глазах, будто во влажных зеленых зеркалах. – Просто подожди несколько лет. А когда подрастешь, сможешь к нам присоединиться, если захочешь.
Я отстранился и покачал головой:
– Это же целая вечность.
– Покорми лошадей, – вдруг велела она и пошла прочь, окликая своих младших: – Мартита! Хулио! А ну, живо ко мне!