Что-то щелкнуло, зашипело… и золотые ворота перед нами
открылись. Мы с Артом оба уже бывали здесь раньше и имели
представление, где расположена главная зала заседаний Совета.
Налево, наверх… Пара лестничных пролетов… И направо по коридору
до двух каменных горгулий, охраняющих вход. Здесь тоже придется
показать официальный штамп с открытки, назвать имя и цель
визита.
Честную цель визита. Горгульи никому не передавали информацию,
но ни за что не впустили бы внутрь того, кто замышлял дурное, был
изначально намерен лгать и способствовать побегу.
– Аврора Карпова, княжна Карповская, первая этого имени.
Магически несовершеннолетняя, в сопровождении брата.
– Це-е-ель… – прошипела правая.
– Визи-и-ита… – договорила левая.
– Узнать, какого драного тролля тут происходит! – в сердцах
заявила обеим каменным мордам, покрепче вцепляясь в локоть Арта. –
Выяснить, в чем обвиняют моего отца и о какой опеке идет речь!
– Проход-и-и-ите… – кивнули обе, впуская нас в огромный, ярко
освещенный зал.
Мы оказались сверху, на самом дальнем ряду от центра, где
заседал сам Совет. Места были по большей части заняты. Мы нашли
пару свободных кресел, обитых черным бархатом, и быстро на них
упали.
Все это чем-то напоминало театр. Абсурдный, нереальный. Зрители
терпеливо ждали начала представления, тихо перешептываясь и
поглядывая вниз. Туда, где вот-вот должно было развернуться жуткое
действо. С моими родителями и мерзким графом Вяземским в главных
ролях.
Прошло десять минут, а отвратительное «представление» все не
начиналось. Я уже успела дыру проделать в бархатной обивке. Пыхтя
праведным возмущением, рассмотрела все лысины и благородные седины
магов, сидевших в первом ряду.
Повертев головой, нашла макушку крестного в нескольких метрах от
нас с Артом. Откинулась в кресле, отгородившись от Фридриха
дородной дамой в золотистых рюшах и перьях. Неужели в суд принято
наряжаться, как на бал?
– Не ерзай, непоседа, – проворчал брат в мое ухо. – Если будешь
так вертеться, отец нас заметит. И столица магического сообщества
может не устоять.
– Мне тут все равно никогда особо не нравилось. Слишком шумно,
холодно и столько правил…
Я покосилась вниз, на чернявую папенькину макушку, отмеченную
парой седых штрихов у висков. У него хватало забот и без нас.
На матери, сидевшей на низком неудобном диванчике, совсем лица
не было. Бледная кожа пугающе контрастировала с элегантным
темно-бордовым платьем. Ей, как и мне, непросто давалось ожидание
неизвестного.