Поговорить мы не успели: за Серегой подъехал друг, и предложил
заодно подбросить и нас. Я с удовольствием согласилась: лишние
двести рублей на дороге не валялись. Правда в серой иномарке, кроме
водителя уже сидели двое парней.
— В тесноте, да не в обиде. Давай ко мне на колени, — весело
предложил Серега, протиснувшись в середину. Оставалось только одно
место.
Не очень-то хотелось, но делать нечего. Я шагнула к машине и,
протиснулась к нему, осторожно залезая на неудобное худое
бедро.
— Резче, Джо, — поторопил Серега, и тот молча сел, уже
самостоятельно захлопнув за собой дверь автомобиля.
Водитель уже тронулся, когда присутствующие в салоне незнакомые
парни непринужденно продолжили беседу на своем языке.
«Армяне что ли...» — предположила, молча держась за передние
кресла. Скосив глаза на своего индейца, столкнулась с хмурым
вопросительным взглядом.
— Скоро приедем, потерпи, — тихо сказала.
— Свет, ты мне номер свой оставь, чтобы удобнее было
стыковаться, — произнес Сергей.
— Да, конечно, давай запишу, — не желая произносить вслух номер
при незнакомцах, я забила его в телефон волонтера. А парни
продолжали похохатывая беседовать между собой, будто никого кроме
них в салоне не существовало. Это было неприятно, но я старалась
абстрагироваться.
Вдруг я почувствовала, как непреодолимая сила бесцеремонно
ухватила меня за пояс и потянула к себе через Серегино бедро.
Покахонтас.
— Эй... — возмущенно произнесла я, обнаружив себя уже на его
колене.
— Я замёрз, — негромко сказал, помогая мне подтащить и
разместить ноги. — Так теплее.
Недоверчиво глянула в карие глаза.
— Серьезно?
Сергей громко усмехнулся, но комментировать не стал.
— Авэли лав э лрэл птац лэзун, — вслух неприязненно добавил
пришелец, но уже не мне, а тем, другим. Он продолжал крепко
прижимать меня к себе. Я не поняла ни слова, но по тону фраза
звучала недобро.
В машине стало тихо.
— Э, вортэхиц эс ду? — вопросительно спросил водитель, глядя на
пришельца через зеркало заднего вида.
— Ми тэхиц, вортэх нранк чен вахэнум хосэл дэмкин, — гортанно
рубанул мой индеец, и все замолчали.
Мысли заметались в черепной коробке как испуганные коты.
«О чем они?! И этот язык знает?! А сколько ещё?!»
Атмосфера в салоне сгустилась, став густой словно каша, и через
несколько минут напряженного молчания водитель включил радио.
Упираясь макушкой в потолок, я ехала верхом на своем вурдалаке,
пытаясь не думать о смущающей меня близости, заодно анализируя
происходящее.