Наконец, подумав, что прогулка и морские процедуры выдули весь морок из ее разума, Змей долетел до суши и позволил девушке обессилено опуститься на землю. Он снова завис над нею и стал привычно вращаться, ибо неподвижность необычайно тяготила его существо. Змей оглядел прилипшую к коже влажную одежду, делающей заметными волнующие очертания ее молодого тела. Он не удержался и обвился вокруг нее, заключив в объятия, словно пылкий юноша. Перейди он грань, отпусти контроль буквально на мгновение, любительница запретных удовольствий была бы моментально раздавлена его могучим телом. Возможность испытывать ужас снова вернулась к ней, и Змей несказанно обрадовался этому обстоятельству. Тепло ее тела пожиралось его ледяной чешуей. Монстр поднялся в воздух и замер, наслаждаясь ее близостью, любуясь сверкающим платьем, в которое облачили ее собственные ужас и изумление. Как величайшую драгоценность держал он ее в объятиях, думая о том, что даже его чудовищность не в силах заставить его причинить вред такому чуду. Он был совершенной оправой ее непревзойденной красоты.
– Что ж, – прошептала она, – если мне суждено умереть, то здорово, что мне посчастливится погибнуть от рук такого поразительного существа…
Монстр удивился, что в такой проникнутой здоровьем и красотой девушке может обитать пессимизм. Она должна отчаянно цепляться за жизнь и умолять его не пожирать ее, а вместо этого находит странное наслаждение в мысли о своей причудливой гибели. Он вгляделся в ее глаза и нащупал на их дне ужасную и грозную силу, способную разрушить что угодно на земле. Он словно посмотрел на собственное отражение. Тоска и гнетущая печаль обхватили ее душу точно также, как он обвил ее тело.
– А ты красивый! – произнесла она уже более спокойно. – Хоть и страшный. Ты сон?
Змей молчал. Он не умел говорить.
– Мне было весело с тобой. И ты не докучал лишними словами. Так что будь ты мужик, может быть у нас с тобой что-нибудь и вышло…
Она явно думала, что чудище не понимает ее слов, не в силах вообразить, что нечто подобное человеческому разуму способно существовать внутри столь ужасающего облика. Наверное, она пыталась себя успокоить этой глупой бравадой, но Змею было почему-то очень приятно слышать эти слова, ибо он все понимал.
Чудовище опустилось и беззвучно отплыло от девушки. Он не мог позволить себе играть с нею всю ночь – чужая воля снова напоминала о себе и требовала приступить к более скучным делам. Дрожащая от холода девица растеряно наблюдала, как он начинает медленно удаляться.