С тяжелым сердцем возвращалась Юлька домой. Подвела Маркуса, убила столько времени на дорогу, потревожила отца Александра, но разговор с ним в этот раз не принес облегчения. Как справиться со своим смятением? Легко сказать – благодари, но это должно идти от сердца, а не от разума! Забыть и жить дальше? Эта волшебная формула, которую она, случалось, повторяла по нескольку раз в день, иногда срабатывала. Не все же время она плакала и страдала! Бывали целые периоды беззаботной, спокойной жизни – как та поездка с Маркусом на море, как работа над рисунками и макетами.
В Украине Юлька была дизайнером. В свое время отучилась в «художке», но дальше этого дело не пошло, хотя талант отображать на бумаге изящными линиями и штрихами самую суть людей, вещей и форм у нее был яркий и самобытный. Дизайнерские курсы дали профессию, научили использовать иллюстрации в макетах, создавать инфографику, превращать обычные фотографии в фотокартины или коллажи: под заказ и настроение. Юлька творила легко, радостно, экспериментировала в новых стилях, работала с цветом и в черно-белых тонах. Ее тонкие рисунки не раз украшали рассказы, печатавшиеся в глянце, и даже обложки книг.
Работать по специальности здесь она не могла: нужно было получить сертификат о местном образовании, считай, заново отучиться. А чтобы продавать иллюстрации изданиям, пока не хватало раскрутки. Юлька попыталась сделать свой сайт, но этого оказалось мало. По старой памяти ей еще заказывали макеты и рисунки из Украины. Гонорары платили, но переведенные в евро, они сильно теряли в весе. В иные месяцы у Юльки не было ни одного заказа, и она просила денег у Маркуса – на бензин, продукты, мелкие траты. Он давал всегда безоговорочно, давал больше той суммы, которую она называла: Юлька ведь тоже работала на его магазин – оформляла витрины, рисовала рекламные листовки, регулярно убирала и время от времени сидела в качестве продавца. Но вот этот момент – просить – пусть даже у собственного мужа, пусть даже честно заработанное – Юльку напрягал невероятно. Поэтому волчком крутилась, чтобы ее не забывали, щедро слала резюме, читала профлитературу. Стол часто был завален неоконченными набросками: не все нравилось, не все удавалось довести до совершенства. Но были рисунки, которые проникали в самое сердце, не оставляли равнодушным: «Девушка у пруда», «Проводы», «Сельские дети». И в эти минуты – когда творила, горела, что-то создавала – она дышала полной грудью, была по-настоящему свободной, и нечаянно соскочившая на полотно памяти Ромкина тень лишь тепло грела, но не мешала.