Внимательно осматриваясь по сторонам,
они въехали в первую деревню, где кипела обычная жизнь. Крестьяне
занимались привычными делами, женщины и мужчины при виде дворян
низко кланялись в пояс, а бегающие повсюду дети подтверждали мысли,
что ничего особенного тут и не происходит.
- Алёна! – один из заместителей
спрыгнул с лошади, увидев сидящую возле колодца пропавшую недавно
дочь и бросился к ней.
- Отец! – она, завидев родителя
поднялась и радостно его обняла.
Граф, постоянно оглядываясь на отряд,
недоумённо осмотрел одетую в крестьянскую одежду наследницу,
которая подобное тряпьё не одела бы никогда под страхом смертной
казни.
- Что происходит? Почему ты здесь? В
таком виде? – закидал он её вопросами.
- Ничего не происходит, - удивилась
она, - нам просто понравилось здесь и мы решили остаться, я даже
решила обручиться с Игорем, ты помнишь его, он из рода
Воронцовых.
- Алексей Сергеевич, - позвал его
Меньшиков и граф, нехотя оставив дочь, тут же вернувшуюся к
колодцу, подошёл к старшему по рангу и должности. Который спустился
с лошади и стоял, окружённый остальными людьми, вслушиваясь в
людской гомон.
- Да? Николай Евгеньевич? – обратился
он к князю.
- Я знаю, вы обычно проводите больше
времени в своём родовом имении, чем в столице, поэтому задам вам
простой вопрос. Чего вы здесь не слышите? – тихо сказал тот, и граф
прислушался к обычному вроде деревенскому шуму, вот только главного
в нём не было: не лаяли собаки, завидев чужаков, не мычали коровы,
не фыркали кони, учуяв чужих скакунов. В общем не было слышно, ни
единого звука животных.
Улыбка стала спадать с его лица, а
сердце тревожно ударило в груди, когда он снова посмотрел на дочь,
весело болтающую с подошедшим к ней молодым человеком. Движение
отца к ней было остановлено поднятой рукой графа Меньшикова,
который следом за этим жестом внезапно схватился за голову.
Ослепляющая боль накрыла и графа, а затем на землю попадали и все
остальные члены отряда, не в силах ей сопротивляться.
***
Видя, как все подчинённые ему люди
лежат без движения на земле, граф Меньшиков, борясь с сильнейшей
болью в мозгу, с трудом смог подняться на одно колено и тут мир
вокруг него дрогнул, вся радужная и цветная картинка рассыпалась,
явив ему истинное обличие деревни, ужаснув его этим контрастом. По
утопающим в грязи дорожкам вяло передвигались высушенные словно от
обезвоживания люди, кто, неся ведро воды, кто кусок мяса. Откуда
они брали мясо сначала было непонятно, ведь животных и правда
вокруг не было, зато в наличии во множестве кругом валялись
разлагающиеся трупы людей, и вот от самых целых из них, подходившие
отрезали куски и уносили по домам. Детей, как и животных не было
видно нигде, лишь полуживые, едва передвигающиеся на последнем
издыхании полутрупы.