Казаки улыбались, подходили к подпоручику, похлопывая его по
спине и плечам. После года совместного похода все друг друга знали.
Вадим не отвечал, только кивал.
— Здорово они тебя, — Марченко решил разрядить затянувшуюся
паузу и указал на окровавленный мундир, — подожди, сейчас
перевяжем.
— Не нужно, не моя, — Вадим выдавил улыбку, приобретшую зловещий
оттенок в свете пляшущего костра.
— Водичка, вашблагородь, — Ефим подбежал, запыхавшись с полным
котелком воды.
— Пошли, умоюсь, добро пристроем, — Вадим взял денщика за плечо
и повёл в сторону, — Ночь выдалась длинной, и мне бы отдохнуть.
— Конечно, конечно, — Ефим поливал холодной родниковой водой, —
Все устроим, все. Мы так перепугались, что весточку в Оренбург
успели отправить, и что вы пали, и что нас побили.
— Ладно, теперь уже посыльного не догнать, — Вадим только рукой
махнул на поспешность атамана.
Утром, ещё до зори, казачий отряд собрался в дорогу. С посыльным
пришла весть, что генерал губернатор Перовский сворачивает поход.
Первым ехал Марченко на вороном жеребце. После последней драки в
его седле появилась дырка от злосчастной пули, которая только чудом
не попала в артерию на бедре. Потом ехали казаки, и замыкал отряд
подпоручик с денщиком. Вадим в рубахе и брюках ехал на коне Ефима.
Жеребец пыхтел от натуги, но держался. Сам же Ефим оседлал одну из
трофейных лошадок.
Через неделю пути перед отрядом пошли первые деревеньки, и
вскоре показался Оренбург. Город-крепость на берегу реки.
Знаменитый противостоянием с Емельяшкой Пугачевым и статусом
ссыльной губернии.
— Ефим, продай лошадей и получи зарплату, а я поеду домой, —
горло Вадима больше не хрипело.
— Конечно, ваш благородь, только можно спросить?
Вадим кивнул. Они проезжали рядом с внешним посадом из
одноэтажных домов.
— Я ведь честно, честно хотел броситься спасать вас, как увидел,
что стреляют. Думал, что потерял. Не ел, не спал, — в голосе
старика пробилась горечь.
— Знаю, видел и не виню, — сухо сказал подпоручик.
— И на атамана не сердитесь, коли бог вас спас, то не держите
зла на нас грешных.
— Не переживай, как будешь зарплату получать, так скажи
Марченко, что я не сержусь. Все, мне ехать нужно, — Вадим остановил
трофейную кобылу Ефима, выбрал себе шашку посолиднее из вещей и
хлестнул жеребца. Он несся по шумным улицам в сторону северной
дороги.