Закончивший наконец молитву, аббат Клюнийский поднялся с колен,
в последний раз перед этим перекрестившись, после чего направился к
ожидающему его креслу. Оно, кстати, не вызывало у него, поборника
строгости и умерщвления плоти, никаких восторгов. Слишком богато
украшенное. Чересчур удобное. Впрочем, роскошь была везде, она
окружала Иоанна XV. Хотя он так и остался Джованни ди Галлина
Альба, могущественным италийским вельможей, облачившись в одеяния
Папы Римского не ради Бога, но ради земной власти. Но Майоль был
готов терпеть это, уверившись, что и через такого грешника Бог
претворяет в жизнь замыслы об усилении могущества церкви. Знал он и
то, что случись непоправимое, умри Иоанн или будь он свергнут,
пришедший ему на смену уже не будет столь благосклонен к
продолжающейся клюнийской реформе.
Как Иисус нес свой крест на Голгофу, так и ему, смиренному
аббату Клюнийскому, надлежит нести свой – вот этого… Джованни ди
Галлина Альба, орудие Божественной воли. Вот и сейчас: сесть в
кресло, ласково улыбаться… и вершить дела, угодные Богу.
– О чем вы хотели говорить со мной, ваше святейшество?
Мавры, Франция, Польша? Или славянские идолопоклонники?
– Они, верный мой Майоль, – покривился Иоанн, хотя
только что отпил сладкого душистого вина из золотого с рубинами
кубка. – Как видишь, они придают горечь даже этому роскошному
напитку, нектару богов.
Поморщившийся от одного упоминания языческого слова «нектар»,
идущего от греко-римских мифов, а также от непрямого упоминания
множественности богов, Майоль не проронил ни слова. Привык и давно,
что дело прежде всего. Да и о сути понтифика не питал тщетных
мечтаний. Лишь заметил, заостряя выбранную тему:
– Думаю, что разговор пойдет не о венедах, ваше
святейшество. Сами по себе они хоть и хлопотны, но их сила
несравнима с той, что подвластна землям, где чтут имя Господа
нашего Иисуса Христа.
– Ты догадлив, Майоль. Речь действительно пойдет не о
венедских княжествах, а о великом княжестве Киевском. Или о Руси,
как они сами предпочитают себя называть. О нашей настоящей
проблеме, которую предстоит решать, пока она не стала совсем уж
угрожающей. А к этому все и идет.
– Так ли сильно угрожает нам Киев и его князь Хальфдан?
Пусть возится с дикими варварами на своих восточных границах, пусть
враждует с Византией, ведь их отношения еще долго не будут
нормальными после всего произошедшего. А мы будем делать зависящее
от нас, чтобы все так и длилось.