Меня нагнал Санек. Толкнул локтем и негромко сказал:
– У Бэна зуб болит. По-моему, застудил ночью.
Я невольно потянул воздух и подумал о двух своих пломбах. Потом повел глазами, нашел Бэна. Тот тащился с кислой физиономией и то и дело прислонял левую щеку к плечу.
– Коренной? – хмуро поинтересовался я. Саня кивнул. – Ну, а я что могу? Анальгина у меня нет. Вообще ничего нет. Пусть терпит, может, сам пройдет.
– Угу, или заражение какое схватит, – многообещающе-зловеще предположил Саня.
– Выбей ему зуб кистенем, – предложил я. Санек начинал меня злить. Кажется, он это понял и отстал в прямом и переносном смыслах. Я ускорил шаг и догнал идущую впереди Ольгу, по пути сказав Олегу Крыгину, который вздумал тащить скатку Ленки Власенковой: «Верни, каждый несет свое». Подумал: этот мой тезка старше меня почти на три года – мог ли я недавно предположить даже, что я вот так буду ему приказывать?
– Оль, – окликнул я ее. Ольга повернула большеглазое, еще сильнее похудевшее лицо, тряхнула «хвостами» на висках. – У Бэна зуб разболелся, ничего нет?
– Ничего, – огорченно и озабоченно развела она руками. – И сейчас взять негде – тут ни фиалки, ни чеснока, ни хре́на…
– …Ни хрена́, – задумчиво переставил я ударение. – Плохо, товарищ санинструктор. А если боец окочурится?
– Ну, я что-нибудь попробую, – без особой надежды пообещала Ольга.
Я кивнул и побрел вперед, в голову колонны, смотреть, как там остальные.
Если честно – «никак». Это слово лучше всего определяло состояние нашей компании, как, например, отлично подходил нынешнему дождю высказанный Саней в его адрес эпитет «мокрый». Вы не замечали, что бывает просто дождь, а бывает дождь мокрый? Это если цель пути очень далеко, негде высушиться и не светит приличный ночлег…
Не дай бог, кто-нибудь все-таки заболеет.
* * *
Мы шли до самой темноты, надеясь набрести хоть на пятачок относительно сухого места. Ничего подобного, шиш-два-оп. Стемнело окончательно, передвижение стало вообще невозможным, и мы остановились.
По колено в воде. Под дождем.
– Что ж, – вздохнул я в темноту. – Надо располагаться на ночлег.
Ответом было вдумчивое сопение и неясные реплики. Потом Валька Северцева спросила:
– А как?.. Коль, возьми куртку, тебе же холодно…
– Ничего, – ответил Самодуров, – все в норме…
– Разбираем остатки мяса, – скомандовал я. – Никто не потерялся?