— Хорошо хоть земля чуть просохла от дождя, — приминая сапогами
густую траву, ворчливо кряхтя, присел на скамью Врангель.
За прославленным генерал–лейтенантом расселись вверх и вширь по
склону многочисленные колонны высших офицеров, чином не ниже
полковника или капитана первого ранга. Левее пристроились казачьи
атаманы, далее — группа анархистских атаманов, во главе с батькой
Махно. Крайней одинокой колонной скромно расположились командиры
красноармейцев. Зрители с грунтовой трибуны лениво окидывали взором
неровное, местами поросшее густым кустарником гладиаторское
ристалище. Владыка обещал дать вечернее красочное представление,
потому и попросил приглашённых взять с собой полевые бинокли.
Офицеры флота пришли даже с мощными морскими, но пялить глаза пока
было не на что.
Хмурое серое небо хоронило солнце, зимний прохладный ветерок
заставлял плотно застегнуть пуговицы на парадных кителях. А ведь
мог опять и мерзкий дождик заморосить. Золотопогонное офицерство
тихо роптало. В среде белогвардейцев давно уж поднималась волна
протеста против засилья во власти казаков. По численности, офицеры
и солдаты уже давно превосходили казаков–эмигрантов,
противоборствующие силы лишь чуть уравнивали анархисты и беглые
красноармейцы. Правда, в скором времени ожидался подход из
Владивостока последних казачьих дивизий Унгерна, но в их среде
барон был авторитетным лидером и должен бы поддержать офицерство.
Конечно, если учитывать гражданское население, то бесспорный
перевес был за семьями казаков, анархистов и ветеранов–инвалидов,
но в революционной ситуации учитывалась лишь сила штыков и
сабель.
— Пётр Николаевич, и зачем было переться в эдакую глушь? Могли
бы и в комфортном здании парламента посовещаться, — поёживаясь под
дуновениями колючего ветра, зароптал пышнотелый сосед Врангеля. — А
ну, как сейчас дождь ливанёт на наши головы?
— Генерал, русскому воину грех жаловаться на «суровую»
парагвайскую зиму, — расправил плечи, одетый в лёгкую чёрную
черкеску с серебряными газырями, Врангель. — А за погоду не
переживайте. Не знаю, какими уж приборами пользуется господин
Ронин, но прогнозы его точны, как аптекарские весы.
— Давно уж следовало приструнить сумасбродного владыку Парагвая,
— надувая пухлые щёки, продолжал разжигать угли мятежа обиженный
судьбинушкой пехотный генерал.