И тут не
определишь, то ли Богдан сам где-то скупает и продает, то ли под
Мишей ходит. Нашел себе крышу, вот и пропускает слова отца, считая,
что у него все под контролем.
Пока я шел,
плохо представлял, что меня ждет. Подошел к повороту, выглянул.
Внутри двора были только сложенные друг на друга пустые ящики
из-под бутылок, обрывки бумаги, несколько мусорных контейнеров. А в
углу была обшарпанная дверь, которую я разглядел с трудом. В этот
момент, она как раз приоткрылась и оттуда показалась чья-то спина.
Судя по всему, оттуда что-то выносили, потому что человек двигался
как-то слишком уж медленно. Я резко ускорился, направился к двери,
даже практически на бег перешел.
Обладатель
спины обернулся — это был Богдан.
Ухватив его
за ворот куртки, я рывком дернул его на себя. Тот, ничего не
понимая, охнул и рухнул на колени. Перешагнув его, я
крикнул:
— Эй,
выходи! Поговорим!
В темноте
ничего не было видно, зато я отчетливо различил щелчок затворной
рамы «Макарова». Не успел даже отреагировать, как раздался глухой
выстрел. Но почему-то, только один.
Пуля попала
мне в левое предплечье — обожгла острая боль.
Я
вскрикнул. Отскочил обратно, нырнул за кучу пустых ящиков.
Почувствовал, как вниз потекло что-то липкое и горячее. Болело, но
по крайней мере, она была поверхностная.
Судя по
ощущениям, ранением было пустяковым — пуля лишь содрала мне
кожу.
Ничего не
понимающий Богдан продолжал лежать на асфальте, уткнувшись мордой в
решетку для очистки от грязи. Перепугался он не на шутку,
точно.
— Ну-ка,
отвалил! — раздался из темноты резкий, уже дрожащий голос Пащенко.
— Я выхожу!
Наверное,
это было адресовано мне. Хотя, вряд ли он понял, с кем имеет
дело.
Несколько
секунд на размышления и из помещения послышались торопливые шаги.
Пащенко выскочил наружу, намереваясь использовать оружие. Надо же,
этот отморозок, перешедший все мыслимые границы, серьезно готов
убивать? В это было сложно поверить. Да и вообще, откуда у него
пистолет? В гастрономе «ПМ» не купить.
Увидев меня
за ящиками, Пащенко перекосило. То ли от удивления, то ли от
ненависти. Сложно сказать.
—
Савельев?! — вырвалось у него.
— Что,
удивлен?! — произнес я, зажав рукой рану. На ладони было немного
крови.
Я кое-как
принял сидячую позу. Видимо, Миша осознал, что только что ранил
меня. И теперь с этим что-то нужно было делать. Мозги у него уже
набекрень, но думает быстро.