Багратион весело усмехнулся, хлопнул
в ладоши, и в комнату начали входить девушки, в одних промокших
простынях, на голое тело. Выглядели они очень соблазнительно, но
где-то внутри меня шевельнулся червячок недовольства, который тут
же пропал, стоило очередной нимфе выйти вперед.
— Ты прелесть как хороша. —
улыбнувшись проговорил я помывшейся и посвежевшей Ангелине, чьи
длинные рыжие волосы спадали на плечи.
— Ха, я так и знал, что это будет
верным решением. — усмехнулся, гладя на нас Багратион. — Но что же
мы сидим в тишине? Музыку!
А в следующую секунду из соседнего
зала, сквозь закрытую дверь потекла приятная мелодия. На столике
возле бассейна появились фрукты, нарезанное мясо и вино, и вечер
совершенно перестал быть томным.
Петроград. Летний дворец.
Петр, сохраняя на лице вежливую, даже
приветливую улыбку, с ненавистью смотрел на развалившегося перед
ним в кресле человека. Осознавать, что ты ничего не можешь сделать
с хамом, от которого тебе еще и многое нужно, было сродни пыткам.
Но как бывший наследник рода Морозовых он прекрасно умел держать
себя в руках.
— Вы же прекрасно осознаете ситуацию.
Моя сестра устранена от правления, ее род прервался, и как
признанный император России я имею право на пробуждение. —
проговорил как можно мягче Петр.
— Мы не согласны с этой позицией. —
не скрывая ехидства ответил человек, одетый по последней лондонской
моде. Сделав круг все вернулось к фракам, тростям и цилиндрам.
Последний – черную прямоугольную шляпу, собеседник ловко крутил на
пальце, словно фокусник, готовящийся к трюку.
— И в чем же состоит это несогласие?
— сдерживая прущую изнутри ярость проговорил император.
— А какая разница? Обществу ничего от
вас не нужно. Более того, даже вы не нужны обществу. — усмехнувшись
ответил собеседник.
— МЫ, это Российская империя? —
позволив уголку губ чуть дернуться спросил Петр. — Первая по
количеству флота держава в мире?
— Вы, это непризнанный большинством
государств правитель. — усмехнувшись ответил представитель
общества. — Больше того, вас собственные граждане признают не все.
А еще раз хоть намекнете на угрозу обществу, и мы применим пункт о
сдерживании. Радуйтесь, что мы оставляем вам хоть одного одаренного
способного к возвышению. Большинство обращающихся к обществу не
имеют и того. И мы им отказываем.