Эта нота и сыграла ре(ре)шающую роль в моей жизни.
Вибрирующий фальшивый звук вдруг разбудил мою фантазию, мне казалось, что в этом звуке, в этой ноте, живет целый мир, я слышал звучание разных голосов, собиравшихся в неизвестные и не слышимые мной до сих пор гармонии.
Однажды я попытался перевести слышимую внутри меня музыку на ноты. Получилась чепуха с рваным ритмом.
Но записав эту музыку на магнитофон, я вдруг понял, что нарисовал речку, заливной луг, маленькую девочку, отмахивающуюся от комаров и собирающую бруснику или клюкву, хотя откуда они на лугу…
Но такое я видел.
Я оставил ноты, запись на некоторое время, а затем снова прослушал. Картина явилась все та же.
Значит, я нарисовал нотами картинку, которая теперь намертво была связана именно с этими звуками. Мне стало страшно интересно.
Я снова слушал фальшивую ноту «ре», снова начал сочинять в том же стиле – ритм рваный, скорость движения мелодии, не поддающаяся синхронизации с ритмом.
На сей раз увидел старика, рисующего на асфальте подсолнух. Подсолнух вырастал на глазах и превращался в высоченное дерево, вокруг которого жужжали шмели.
Мне вдруг захотелось все это нарисовать. Но я никогда не рисовал, даже в школе, где были уроки рисования.
Школа у нас была экспериментальной, там учились только одаренные дети.
Я, по мнению каких-то дядек и теток, которые этот отбор совершали, был зачислен в число избранных, что меня не очень радовало, потому что мы были постоянно на виду.
На уроках присутствовали ученые, нас заставляли рассказывать, что видим, как себе это представляем. У нас, как сказал один профессор, больше похожий на боксера в супертяжелом весе, развивали таким образом воображение.
К тому же, я уже очень прилично играл на пианино, чем постоянно привлекал к своей особе внимание, чего страшно не любил.
Рисовать я не умел. Но вот попробовал: достал плотный лист ватмана, взял черный карандаш, нарисовал луг, девочку, старика с подсолнухом.
Рука сама водила карандашом, я наблюдал за ее действиями, как любил наблюдать, когда мама гладила.
Меня всегда интересовал процесс делания. Помню, в нашем дворе прокладывали к вентиляционной шахте метро мостовую. Я с утра прибегал, чтобы посмотреть, как несколько мужиков в фартуках укладывали на песок булыжники.
Каждый булыжник укладывался в свое гнездо, плотно прилегал к своему соседу. Так строились, между прочим, пирамиды – лезвие ножа было невозможно просунуть между соприкасающимися двухтонными блоками…