Мы отошли в сторонку от всех, стали играть. У Альфреда получалось намного лучше. Мне вскоре надоело наклоняться за воланчиком и я бросила ракетку.
– Тогда, может, прогуляемся вон туда? – он указал кончиком своей треугольной бородки на узенькую аллею между деревьями, сначала ведущую вперед, а затем поворачивающую под прямым углом и скрывающую всех, кто заходил за этот поворот.
– Идемте, – охотно согласилась я.
Мы отошли немного, и тогда Альфред сказал:
– Я хорошо наслышан о вас от доктора.
– И с какой стороны он описывал меня наиболее подробно?
– Со всех.
– Замечательно.
– Да, он превосходно описал ваш словесный портрет. И эти диковатые раскосые голубые глаза и ваш очаровательный, чуть вздернутый носик, алые губки бантиком, щечки цвета персика, фигуру, которой может позавидовать любая модница. Но когда я увидел оригинал, знаете, что я подумал?
– Что же?
– Что в детстве вы были еще той хулиганкой, а возможно, остались ею и теперь. Ну, так как? – он посмотрел на меня этак задорно, что и мне не осталось ничего другого, как тоже раззадориться.
– Еще бы! Горе тому, кто рискнет взять меня в жены!
– Вот даже как? Значит, Розали – крепкий орешек?
Он насмешничал. Я тоже решила ни в коем случае не оставаться в долгу.
– Розали то, разумеется, а Альфред?
Он перестал улыбаться, посмотрел на меня повнимательнее, взял за локоть и сказал:
– Пожалуй, ты узнаешь это сегодняшней ночью! – потом улыбка вернулась на его лицо. – Если, конечно, рискнешь.
Другая девица непременно бы превратилась в красную свеклу и не решилась бы поднять глаз на такого хама. Я тоже могла бы усмотреть в этом оскорбление, но мне хотелось не дуться, а наносить ответные удары.
– И насколько же дерзким будет твое предложение? – я старалась подражать его задорной улыбке и, по-моему, вполне удачно.
– Настолько, что я назначаю тебе ночное свидание!
– И где же?
– В конце улицы Тронше, прямо возле церкви Мадлен.
– Как необычно! А что мы будем делать на холоде?
– Уверен, что тебе будет жарко.
– Как заманчиво!
– Придешь? – он наклонился ко мне.
– Приду! – я вскинула голову к нему.
Я тогда не думала о своем поведении, несомненно, недостойном порядочной, скромной девушки. Но я и не была скромной. А на счет порядочности? В моей голове всегда витало множество греховных мыслей. Я знала только одно: что не дам себя в обиду, и что про наше рандеву вряд ли станет кому-либо известно. А раз так, то вперед, может быть, меня ждет развлечение!