И это зажигало меня, будоражило кровь. Сознание того, что я совершаю что-то тайное и запретное, подстегивало меня.
Позже оно меня погубит, превратится в манию, разлучит со всеми, кто был мне дорог.
Церковь Мадлен в конце улицы Тронше, находилась не так далеко от моего дома. Мы жили на бульваре Осман. Надо было пройти несколько домов и повернуть чуть налево.
Я шла, оглядываясь, но, не боясь, а просто из осторожности. Ночь была тихая и совсем не холодная. Полная луна, сиявшая на усыпанном звездами небе, напоминала огромный бильярдный шар, она устилала мирно дремлющий Париж тонким покрывалом бледного света. Создавалось впечатление, что идешь по заколдованному городу, наполненному мертвой тишиной, от которой даже звенело в ушах. Не знаю, услышал бы Альфред мой крик, если бы на меня напали, в то время я даже не думала о том, что он поступает не лучшим образом, зовя девушку куда-то среди ночи и даже не встречая для защиты. Возможно, он нагло проверял мою смелость?
Но я пришла. Альфред уже ждал меня, прислонившись к портику церкви перед воротами, на широкой паперти, возвышающейся над площадью. Он похлопывал рукой по железным перекладинам, курил и выпускал дым колечками.
– А, значит, врач сознательно губит свое здоровье? – мне нравилось говорить как можно более дерзким тоном.
– Не люблю отказывать себе в удовольствиях! – небрежно ответил Альфред. – Даже в таких маленьких!
– Ну, ты обещал, что мне будет жарко? Где же обещанная жара?
– Сию минуту! И жара и ветерок! – он отошел немного в сторону и крикнул громко, прорезая всю ночную тишину: – Эй, дружок! Готов ты?!
За углом соседнего дома послышалось ржание. Затем еще один громкий голос ответил:
– Я всегда к услугам месье!
– И мадемуазель! – воскликнул Альфред. – Ну, Розали, вперед! Скоро ты получишь обещанное!
Он кричал так громко, что наверняка разбудил не одного человека, спящего мирным сном. А Альфреду было на это наплевать. Мне тоже. Нам обоим хотелось похулиганить. Нас ждал извозчичий фиакр. Мы ринулись к нему. Едва сели, как Альфред скомандовал:
– Гони!
Фиакр молнией снялся с места и с шумом, поднимая пыль, понеся вперед.
– Вот тебе и ветерок! Вот и жара! По всему Парижу галопом! Нравится?!
– Да еще среди ночи! – мне нравилось. Очень. Безумно. Я еще никогда не чувствовала себя такой свободной. Я была счастлива. Мне казалось, что у меня выросли крылья.