Мы, я и мой друг, сидим в беседке, читаем друг другу какие-то листки, записки, редактуру; спорим, разговариваем и дышим этим прозрачным воздухом в Хайфе у моря. Я не знаю, что мы пишем и о чём говорим, но мы очень счастливы в Хайфе у моря. Потом он встаёт и говорит:
– Надо смести листья с дорожки.
Мы спускаемся с вершины по асфальтированной дорожке чуть ниже к берегу, и он железной метлой разметает почти российские опавшие огромные золотые и красные листья клёна, но сметает их так, чтобы они ложились вдоль дорожки, образуя красочный ковёр.
Потом мы останавливаемся под японской сосной, которая чуть выше нас и растёт не ввысь, а вширь, раскинув свои ветви с зелёными иглами над нашими головами. Мы стоим под японской сосной в Хайфе у моря. Он опирается на свою железную метлу, а я на его руку, и мы смотрим вдаль. Смотрим туда, где синее безмятежное море сливается с голубым безмятежным небом. Мы наслаждаемся воздухом, красотой, покоем. Мы счастливы в Хайфе у моря. Мы единое целое в этой красоте.
Стоя под японской сосной в Хайфе у моря, наслаждаясь красотой, мы понимаем: красота не спасёт мир, но она спасёт нас, спасёт нас любовью.
Володя Тучков учился со мной в одном классе… Нет.
Я и Володя Тучков учились в одном классе. Опять не так.
С известным писателем Володей Тучковым мы учились в одном классе.
Вернее, учились вместе с седьмого класса. Двух девочек, отличницу и умницу Лизу, мою подружку, и меня перевели в параллельный класс для «усиления успеваемости». Мы недолго переживали. В классе нас встретили с таким радушием, что оставалось только радоваться неожиданным переменам в судьбе. Особенную симпатию выказывали нам ребята с водокачки. Девочки в основном.
Надо сказать, что в классе, как и во всей школе, было три категории учеников. Водокачка – это место, где начинался старинный Екатерининский водопровод и откуда вода долгое время подавалась в Кремль, так была она хороша. Там проживали братья Тучковы, двоюродные – Борис и Владимир, Толик Гершман и несколько девочек, очень славных и умненьких. Затем были дети из посёлка Тайнинка, жившие в частных домах. В основном это старые частные дома, в двадцатые-тридцатые годы построенные евреями, к коим принадлежала и моя семья. Между двумя станциями – Тайнинской и Перловской – ещё до революции стояла синагога, которая тихо умерла во времена моей юности, когда евреи стали уезжать. Теперь на месте евреев живут азербайджанцы и чеченцы.