Он изучающее поглядел на Максима, решая, нужно ли брать с него расписку о неразглашении, и, не прощаясь, удалился.
* * *
На другой день Хвостов-Стахов разыскал Максима в расположении его сотни. Представителю президента нужен был собеседник. Точнее, слушатель.
– Не хотите ли совершить… э-э-э… небольшую сэппуку, как выражаются японцы? Именно японцы.
– Сэппуку? Ритуальное самоубийство? Не хочу.
– Что Вы?! Не в этом смысле! В смысле небольшую… э-э-э… прогулку по лесу. Подальше от лишних ушей. Я подчеркиваю: ушей.
Уединение понадобилось Павлу Матвеевичу для сообщения очередной конфиденциальной информации:
– Прозябание в этом лесу не способствует сохранению бодрости духа. Мы с Вами – из немногих тут интеллигентных людей. А так – сплошные маргиналы. Именно маргиналы. – Привычное надменно-пренебрежительное выражение его лица сменилось гримасой величайшей брезгливости. – Какие-то безобразные панки, неведомо как сохранившиеся толкинисты, бомжи…
Это было недалеко от истины, но Максима привлекала как раз пестрота местного люда. Где еще встретишь столько разнообразнейших персонажей, от юных кришнаитов до седовласых столпов общества?
– Вы уж меня простите, но и в Вашем подразделении культурный уровень… э-э-э… оставляет желать лучшего. Подчеркиваю: много лучшего. И, главное, эти комары. Разве можно с этим смириться?
Он и тут был прав. Архистратиг оказался неважным стратегом. В то время, как армия Черного Рыцаря расквартировалась в деревнях и на прилегающих к ним полях, Небесное Воинство сидело в болоте, всё более теряя боевой дух. Такое вот кесарю кесарево.
* * *
Следующий визит Хвостова-Стахова оказался неудачным: к несчастью для себя, он наткнулся на Серегу. Тот успел где-то пропустить стаканчик и встретил Павла Матвеевича радостным:
– Павлуша! Ты, … (непечатное слово), чё приперся? Думаешь, тебе тут нальют? Да ни в жисть. У нас типа сухой закон.
– Э-э-э… Э-э-э… – протянул оторопевший Павел Матвеевич; подумал и добавил: – Э-э-э… Э-э-э…
Еще подумал и заявил:
– Прекрасное чувство юмора у молодого человека. Именно юмора.
– И сатиры, – встрял Славка.
– Замечательная у нас молодежь! – всё более вдохновлялся Хвостов. – Подчеркиваю, молодежь. Боевая, остроумная. В молодости я был таким же.
– Пал Матвеич, Вы были молодым? Неужели? – изумился Слава.
Хвостов тут же заглотил приманку и пустился в воспоминания: