Кожан жестом остановил его.
– Не можете, – произнес он с торжеством человека, державшего в руках мышеловку, в которой металась пойманная мышь.
– Почему? – спросил он, хотя мог бы не спрашивать: не первый день в уголовном розыске работал.
– Вы много об этом знаете.
– Он шутит, – сказал Тарус и слегка побледнел.
– Вот как? – иронически произнес Кожан. – В губугрозыске есть шутники?
– Есть, – ответил Тарус и хихикнул, – но очень мало.
– Пусть он выйдет в коридор, – приказал Кожан Тарусу, даже не взглянув в сторону будущего «инспектирующего».
– Выйди в коридор, – сказал ему начальник отдела, – я тебя потом вызову. – В отличие от вежливого Кожана Аскольд никогда не обращался к подчиненным на «вы».
В коридоре он уселся на «скамью подсудимых», так именовалась длинная деревянная скамейка, когда-то стоявшая в одном из парков Новониколаевска, а теперь попавшая в коридор губугрозыска и установленная перед дверью начальника самого страшного из отделов – отдела по борьбе с бандитизмом.
Ждать пришлось недолго. Красный и злой Аскольд раскрыл дверь и проговорил:
– Заходи.
Кожана в кабинете не было, и он догадался, что тот ушел через конспиративный ход, который использовал Тарус для встречи в кабинете со своими конфидентами.
Длинное ругательство услышал он, когда пересек порог кабинета. Ругательство закончилось вполне цензурным словом «шутник».
– Тебя же проверяют.
– А меня нечего проверять, меня сам Тарус проверял, – бросил он начальнику, – он спичечный коробок сбивал с моей головы.
– Ну, ну, – уже спокойнее произнес Аскольд, польщенный таким сравнением. – Коробок – это не проверка. Я когда-то в пятак попадал, а пятак был наполовину всунут в гребень Изольды, а гребень был в ее волосах… Вот это была проверка на вшивость, вот это было рискованно, а коробок можно сбить с закрытыми глазами с сильного похмелья.
– Так что эти проверки у меня вот где, – сказал он и провел ребром ладони по горлу, – мне их на облавах хватает…
– Смеляк, – покачал головой Тарус, – но не зарывайся. Ты не один… Это я тебя рекомендовал… Это я за тебя поручился, а ты шутить надумал… «Я могу отказаться?» Отказник, мать твою… Да ты должен был сказать: благодарю за оказанное доверие… постараюсь ценой жизни… понял?
– Понял.
– Ну, то-то.
Через три дня его вызвали в ОГПУ.
Это новое название бывшей ЧК было еще непривычным для слуха и не вызывало должного почтения у сотрудников угрозыска.