Но крупное
тело мужчины не исчезло... оставаться в комнате было небезопасно и вскочив
на ноги, я кинулась к собственноручно запертой двери, которую с лёгкостью
распахнула и выбежала в коридор. Остановилась лишь только тогда, когда удалось
запереться в своей каморке. Радует, что моё спешное бегство оказалось никем не
замеченное, в зале шумели постояльцы и, кажется, в одном из тёмных углов
началась драка.
Вжавшись в
стену, мой мозг лихорадочно пытался осмыслить увиденное, но чёрная пустота и
гул в ушах, мешал сосредоточиться. Неизвестность пугала, тело
мужчины, лежащее на полу в комнате, с окровавленной головой, с немым
укором тут же всплывало перед глазами, стоило мне смежить веки. Что делать,
куда бежать я не знала, но была твёрдо уверена, что это не моя жизнь, я не
могла так жить.
— Айрис! —
крикнула Дебра, стукнув по двери, прерывая мои метания, — заперлась, дрянь
такая! Комнаты убрала? Иди на кухню, Луис ждёт.
— Вы не
сказали, какие комнаты освободились, — отозвалась я, сползая с кровати,
решив ни при каких обстоятельствах не сознаваться в содеянном.
— Ох, беда с
тобой! — прорычала за дверью хозяйка трактира, — Ганна уберёт комнаты, а ты на
кухне будешь всю неделю котлы, да посуду драить и только по вой мне.
— Хорошо, —
быстро ответила, обрадованная, что выходить в зал, где полно пьяных мужчин и
развязных девиц мне не потребуется целую неделю, а на кухне, может и обойдётся,
я, выскочив из каморки, метнулась к дверям, ведущим на кухню.
Только после
полуночи, мокрая от пота из-за жара очага, уставшая от бесконечной посуды,
чистки овощей и уборки я наконец добралась до своей комнаты. Вздрагивая от
громкого крика постояльцев, женского плача, звуков драки и битой посуды, я,
прикрыв голову подушкой, пыталась отрешиться от всего.
Вымотанная
непрекращающимися тычками, щипками Дебры и Луиса, страхом быть обвинённой в
убийстве плешивого, я с ужасом осознала, что не сожалею о содеянном. Во мне не
было жалости к этому человеку и это откровенно пугало.
— Кто я? —
беззвучно прошептала, стискивая в руках затхлое одеяло, пыталась вспомнить хоть
что-то из прошлого. Но в голове стоял плотный сизый туман, сквозь который
виднелись с трудом различимые очертания. И стоило хоть немного придать усилий,
чтобы разглядеть неясные образы, виски тут же простреливала ужасная боль, будто
кто-то невидимый вонзал раскалённую спицу.