Землянику унесли. Брат, конечно, не заметил моего огорчения, а я побоялась выказать его открыто. Сегодня обнаружишь вкус, отличный от королевского, – завтра будешь заподозрена в измене.
Однако ягод хотелось страстно. На мое счастье, государь поднялся из-за стола, не дождавшись и восьмой перемены блюд. Он вообще презирал роскошь – к изумлению доброй половины придворных, искренне полагавших: съев обед меньше, чем из двенадцати перемен, рискуешь умереть от голода.
Король вытер руки и бросил кружевной платок на стол, это послужило сигналом. Придворные обступили его величество, домогаясь чести: составить королю партию за вечерней игрой. Я проворно выскользнула из обеденной залы, к вечерней игре меня никогда не приглашали. Фрейлины были не слишком расторопны. Что за выгода – истово служить персоне, наделенной пышным титулом, но лишенной малейшего влияния при дворе? Служить королевским кошкам и то почетнее. К их желаниям монарх прислушивается.
И вот я уже лечу по переходам и коридорам, залитым солнцем. Портреты в тяжелых золоченых рамах почти сплошь закрывают стены. Мелькают чьи-то роскошные усы, высокие бледные лбы, длинные породистые носы, белеют в солнечных лучах кружевные воротники, нарисованные драгоценности сияют не хуже подлинных. Кавалеры и дамы минувших веков укоризненно смотрят мне вслед – кто же несется, забыв о величавой поступи?
Вдруг – отдыхом для глаз – ряд портретов прерывает статуэтка. Женщина с кошачьей головой небрежно забрасывает на плечо длинный хвост. Кажется, розоватый мрамор полнится дыханием жизни. Солнечные блики вспыхивают в изумрудных глазах, вспыхивают и гаснут, скрывая вечную загадку кошачьей души. На голове сияет венец – точная копия венца, хранящегося в сокровищнице, только двенадцать сапфиров заменены двенадцатью опалами, потому что во всем королевстве не найти и одного равного сапфира.
Я мельком касаюсь статуэтки – разогретый камень отвечает теплом. Снова мимо пробегает ряд унылых почтенных лиц. Ныряю в узкий полутемный коридор – здесь окон нет, с прежних времен сохранились только бойницы.
О-ох! Со всего разбегу – да в чей-то расшитый каменьями плащ. Любопытно, что впечаталось у меня меж бровей? Алмаз, надеюсь?
– Простите, ваше высочество! Не услышал шагов.
Конечно! Даром, каблуки по каменным плитам цокали – не хуже подков по мостовой. Кто же это застыл посреди коридора – да еще сразу за поворотом? Захочешь – не обойдешь? А! Что и следовало ожидать. Теплые карие глаза, россыпь веснушек, веселые полукруги в уголках губ. Горвик – пасынок моего дяди! Вот нескладеха похуже меня, хоть самых изысканных кровей.